– А ты? – спросила Карен, кусая губы.
– Я в рубку. Рядом два боевых корабля, и внезапность – наш единственный шанс.
Полубой уже сидел за пультом управления огнем, проверяя фокусировку «тарантулов» и переводя энергию из накопителей на орудия. Мерсерон и два офицера пытались оживить силовое поле и наладить связь.
– Механик, что с реактором?
– Они вывели его на холостой режим. Через пятнадцать минут могу дать ход.
– Как? – Мерсерон обернулся к Полубою.
– А черт его знает. Я не навигатор, – проворчал тот.
– Что с защитой? – спросил Сандерс.
– Выбор невелик: либо орудия и процентов сорок защиты, либо один залп из орудий и попытаемся уйти, – ответил капитан. – Несколько датчиков слежения уцелели. – Он показал на экран.
Два корабля висели в полумиле от «Глории».
– Уйти не дадут, – покачал головой Сандерс.
– Они не будут стрелять. – Полубой крутанулся на кресле, поворачиваясь к нему лицом. – Не забывай – они не знают, что здесь произошло. Но уйти не дадут, это точно. Разобьют двигатели и снова возьмут на абордаж. Сейчас надо сидеть тихо, стоит немножко потянуть время – пусть думают, что здесь все в порядке. А вот если начнут нервничать… – Полубой покачал головой. – Хотя стрелять на поражение они тоже станут в последнюю очередь. Пока не будут окончательно уверены в том, что абордажная команда и этот их главарь мертвы. Вот тогда нам придется туго.
В этот момент тоненько запищал зуммер вызова. Похоже, оставшимся на кораблях надоело ждать, а может, истекло некое контрольное время. Все замерли. Потом капитан повернулся в сторону Полубоя:
– Что будем делать?
– Есть у нас такая песня, – задумчиво сказал Полубой, – «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает».
– «Варяг», – Мерсерон наморщил лоб, – кажется, это ваш тяжелый крейсер из состава третьей ударной группы?
– Вы почти угадали, полковник, – усмехнулся Полубой. – Так что, двум смертям не бывать, а одной не миновать? Дик, ты что скажешь?
Все посмотрели на Сандерса так, будто от него одного зависело принятие решения. Он огляделся, покрутил головой. Да-а, кто бы знал, что придется сдохнуть не от пули и ножа…
– Давай, Касьян…
«Ганимед» упал на пиратские корветы, как орел на зазевавшихся сусликов. К тому времени один из них был почти недееспособен – Полубой показал, что как комендор он ничуть не хуже, чем абордажник, и корвет, выбрасывая струи ледяного пара, беспомощно висел в пустоте. Команда пыталась заделать пробоины, от второго пирата только-только отвалили абордажные боты, направляясь к яхте, когда залп главных орудий фрегата накрыл корветы. Обломки абордажных ботов еще кружились вперемежку с телами десантников, а не добитый Полубоем пират уже распадался. Корпус, вспыхивая частыми взрывами, разваливался на глазах у Сандерса, Полубоя и Мерсерона, сгрудившихся у единственного живого экрана.
– Виват, Жилмар! – заорал Мерсерон, забыв, что совсем недавно грозился приложить все силы, чтобы отправить капитан-лейтенанта в отставку.
Оставшийся корвет попытался прикрыться силовым полем и даже успел ответить фрегату из «онагров», но силы были слишком неравны. «Ганимед», почти не маневрируя, за полчаса превратил корвет в исходящее паром решето. Еще час ушел, чтобы высадить абордажную команду на сдавшийся корвет, и только потом два бота направились к «Глории». Мерсерон поворчал для приличия, мол, могли бы сначала и нас посетить, но после признал действия Жилмара правильными.
Во время последнего боя яхта потеряла способность двигаться, и «Ганимед», сцепившись с ней силовым каркасом, повел «Глорию» к Хлайбу. Тела Юджина и трех погибших в схватке членов экипажа заморозили, чтобы предать земле на Таире, на яхте осталась лишь аварийная команда, все остальные проделали оставшийся путь на фрегате.
Сандерсу и Полубою освободили офицерскую каюту. Риталусов капитан Жилмар хотел было отправить в ангар, но тут уж воспротивились и пассажиры, и Мерсерон, и, естественно, Полубой. В каюте он осмотрел животных, перекатывая их по полу, как младенец плюшевые игрушки. Сандерс, присевший рядом на корточки, только головой покачал, не обнаружив на чешуе ни одной царапины.
– Черт возьми, по крайней мере одному несколько раз досталось саблей, – недоумевал он.
– Для них это семечки, – буркнул Полубой. В мирной обстановке он опять стал угрюм и немногословен. – А вы неплохо дрались, Дик.
– Куда мне до вас, – отмахнулся Сандерс.
Он подошел к столу, куда Полубой положил захваченную саблю Юсуфа. На трофей не покусился даже капитан-лейтенант Жилмар, несмотря на то что иметь на военном корабле оружие разрешалось только членам команды. Добытое в бою оружие остается победителю – таков закон абордажников. Сандерс взял клинок в руки. Витая гарда была вызолочена, навершие имело форму головы ястреба. Сам клинок едва заметно изгибался в верхней трети, кромка лезвия и обоюдоострый утяжеленный наконечник были покрыты матовым напылением. По клинку шла надпись арабской вязью.
Полубой отпустил риталусов и подошел к Сандерсу.
– Он раскроил череп Юджину, словно лист бумаги, – сказал Сандерс.
– Я видел, – кивнул Полубой.
– Что за напыление, как думаете?
– А черт его знает. – Полубой поднес клинок к глазам. – Никогда не видел, чтобы за тридцать секунд перерубили три абордажные сабли. Здесь даже зарубки не осталось.
– Возможно, на Хлайбе удастся сделать анализ металла.
– Это вряд ли. – Полубой, умиротворенный и сонный после обеда и душа, положил саблю на стол и улегся на койку. – Времени у нас не будет анализы делать.
Он отвернулся к стене и через минуту захрапел.
Дик пошел искать, где расселили женщин, – организм после нервного напряжения схватки требовал расслабления, а Сандерс считал, что лучший вид расслабления – общение с женщиной. К Карен его, однако, не пустили. Корабельный медик встал грудью перед их каютой, сообщив, что бедные дамы находились на грани нервного срыва, а потому он всем прописал успокоительное и они спят. Делать было нечего, и Сандерс, заглянув в кают-компанию, пропустил с капитаном Мерсероном и капитан-лейтенантом Жилмаром по стаканчику и отправился спать…
Утром они уже висели на орбите Хлайба, потом последовали проводы, и вот сейчас Сандерс наблюдал, как поворачивается в иллюминаторе челнока шар планеты. Почти всю поверхность скрывали облака, и лишь справа сквозь рваное одеяло туч проглядывали скалистые горы и подступающий к ним океан.
Челнок вошел в облака, и пилот передал управление автомату – их вели на радиоприводе. Прослойка облачности, как оказалось, была тонкой – всего футов триста. Внизу Сандерс разглядел пять огромных башен, словно пальцы руки торчавших из нижнего слоя облаков. Через несколько минут им предстояло встретиться с послом Содружества на Хлайбе. Вилкинсон при последнем инструктаже, проходившем без русского, предупредил Сандерса, что посол – тот еще тип, хотя дело знает и, кроме него, помощь оказать никто не сможет. Ян Уолш, несмотря на свои финансовые махинации, имел некоторый вес в высшем обществе Хлайба, и напрягать с ним отношения не стоило ни в коем случае.