– Расскажите мне про археологию, – попросила Флоранс, – наверное, это так увлекательно: искать новые формы жизни, летать по планетам, открывать неизведанные миры!

Сандерс внимательно посмотрел на собеседницу – издевается или и вправду путает археологию с ксенобиологией, зоологией и бог знает чем еще? Нет, женщина смотрела заинтересованно, вот только чем вызван ее интерес, Дик пока что не понял: то ли действительно его профессией, то ли им самим. Вернее, некоторые предположения у него были…

– Дорогая, на работе я говорю о работе, но наедине с такой женщиной я могу только любоваться ею.

– Фу, профессор, нельзя же так с места в карьер, – Флоранс жеманно махнула на него рукой, – я почти что замужняя женщина.

– Тем больший интерес вы возбуждаете во мне. Ведь замужняя женщина принадлежит другому, и это наводит на грустные мысли. – Сандерс заметил, что бокал ее опустел. – Бармен, повторить! За даму плачу я.

Расход небольшой, но до чего эффектно. Флоранс с благодарностью посмотрела на него, и Дик понял, что победа близка. Теперь следовало закрепить успех какой-нибудь романтической историей, которых у него имелось великое множество.

– Вот, помню, однажды мы прибыли на Сарган. Протекторат Регула, но законы еще суровей, чем в султанате. Совершенно закрытое полигамное общество. Чудом я познакомился с одной из жен местного князька, конечно, исключительно ради дела…

Бармен подобрался поближе, не переставая протирать бокалы, – ну и наплевать, пусть послушает и поучится, как надо клеить скучающих дамочек. Вот только виски кончился. От сахара во рту было липко, и Дик, не прерывая рассказа, предложил освежиться шампанским, что было встречено с энтузиазмом.

Поглядывая в зеркало над стойкой, Сандерс видел, что бар постепенно заполняется, но это его уже не интересовало. Пусть даже послу донесут, что приезжий профессор льнет к его подруге, так ему и надо – если Уолш оставил в одиночестве такую женщину, пусть ему будет хуже. Дик уже забыл, что посол отсутствует по его просьбе, он, как охотник, увидел добычу, и все вокруг перестало для него существовать. Тем более что шампанское оказалось превосходным, но слабым. Теперь можно было перейти к джину.

– …и мы остались наедине под звездным небом. Над нами всходили три луны, и озера серебрились в их сиянии…

А мичман – дурак дураком! «Не желаете ли прокатиться?» Сандерс, может быть, и пожелал бы прокатиться до Нижнего города – говорят, там есть такие заведения… Но нам и здесь будет неплохо, и кстати, нет риска подцепить местную заразу. Контора обычно косо смотрит на агентов, которые привозят с задания, а хоть и из отпуска, что-то непотребное в своем организме. Ханжи чертовы! Попробовали бы раскрутить какое-нибудь дело без привлечения женщин. Да это самое древнейшее оружие разведки, вспомнить хотя бы Суламифь! Или Сусанну? Не важно. Сандерс почти уверил себя, что Флоранс ему нужна исключительно для дела. А как же! Кому Уолш будет поверять свои горести и радости? Не секретарю же. Стало быть, он на правильном пути.

– …зашили в мешок и бросили в озеро! Сердце мое было разбито… я не мог забыть ее почти неделю. – Сандерс опустил голову и похвалил себя – как натурально дрогнул голос, и кажется, даже слезу удалось выдавить.

– Бедный Ричард, – в голосе Флоранс тоже зазвучали слезы, – как я вас понимаю.

Они уже сидели за столиком, она наклонилась вперед и положила ладонь на его руку. Какие нежные у нее пальцы, и глаза такие… такие… а губы – как эти, как их? Коалы… нет, калы, нет, калы белые. Как гвоздика, как розы и такие пухлые. Если она ими… э-э… впиявится… вопьется… словом, если поцелует, о-о…

– А вот и пиво! Флоранс, дорогая, как я рад, что встретил тебя! Мичман а-атличный археолог, а как саблей владеет… и мужик крутой, но он русский, а ты, ты – женщина моей мечты. Что? Поможешь? Кому, мне? Да я сам кому хошь помогу. Вот, держись за меня. Понаставили столов, понимаешь, пройти негде… Бармен, за посуду я уплачу. Идем, дорогая.

Глава 8 Странная леди

«Пауки» явно проигрывали. Один уже лежал на спине, мелко дрожа лапами в агонии, второй еще пытался приблизиться к «скорпиону», чтобы пустить в ход мощные жвала, но противник был слишком подвижен. Из пробитого в нескольких местах панциря «паука» текла алая кровь, одна из псевдоног волочилась, сломанная в коленном суставе, боевая раскраска, покрывающая лицо, потекла, оставив похожие на слезы следы. Он попытался сделать бросок вперед, «скорпион» легко ушел в сторону, припал на руки и хвостом нанес через голову очередной удар, пришедшийся в шею. «Паук» ткнулся головой в настил ринга, руки напряглись, пытаясь приподнять тело. «Скорпион» поднялся на ноги и, подрагивая хвостом, подошел вплотную к противнику. Лицо «скорпиона» еще пылало жаждой схватки, пот стекал по обнаженной груди, стройные ноги ступали с завидным изяществом. Кожа цвета апельсина не портила впечатления от гибкой фигуры и тонких черт лица, недаром многие из собравшихся возле ринга мечтали переспать с ней хотя бы раз. О том, на что способны в постели обладательницы модифицированных тел, ходили легенды.

Ударом ноги «скорпион» перевернул «паука» на спину и, раскинув руки, как бы говоря: он в вашей власти, повернулся к зрителям. Толпа взревела, охрана навалилась, оттесняя наиболее рьяных поклонников от ринга. «Убей, убей!» – принялся скандировать зал. Что ж, почти все схватки заканчивались именно так. Огромные экраны показывали попеременно то лицо «паука», застывшее в отчаянии, то надменную улыбку «скорпиона». Взмахом руки «скорпион» заставил публику замолчать. Опустившись в боевое положение так, что грудь почти касалась лица врага, «скорпион» замер в томительной для публики паузе. Молчание повисло над залом.

Взметнулся мощный хвост, стремительно описал в воздухе дугу, обрушиваясь на беззащитное тело «паука», и смертоносный шип вонзился чуть выше гениталий, пробив мышцы брюшного пресса. Предсмертный крик утонул в реве толпы. «Скорпион» рванул хвост на себя и, выворачивая из тела сизые внутренности и розовые жгуты мышц, вспорол тело до нижних ребер.

Герберт ван Хонк приглушил звук и отвернулся от экрана. Довольно улыбнувшись, он провел рукой по волнистым седым волосам, как бы поощряя себя. Он стал богаче еще на несколько тысяч фунтов, потому что был уверен – в схватке между силой и скоростью победит скорость. Во всяком случае, сегодня. «Пауки» были на исходе жизни. Через неделю цикл жизнедеятельности заканчивался у обоих, и сноровка у них была уже не та. Еще пару месяцев назад они порвали бы «скорпиона» в клочья, а перед тем как добить, поимели бы под вопли зрителей, но сегодня они были обречены.

Ван Хонк покосился на экран. «Скорпион» уже добил второго «паука», и секунданты тащили его с ринга, оставляя за растерзанным телом широкую кровавую полосу. «Скорпион» стоял в своем углу, глядя поверх голов секундантов, вытиравших от пота ее оранжевое тело. Хвост был уже подтянут к спине, и шип прятался в золоченых ножнах. «Неделю отдыха, – подумал ван Хонк, – нет, через три дня будут готовы „водомерки“ – пусть позабавится с ними, а потом дам отдохнуть. „Богомол“ ее все равно уделает, когда выйдет на пик цикла, то есть через… сколько?» – Он сверился с базой данных, чертыхнулся и нажал вызов.