В той же пограничной полинезийско-меланезийской области видим американские ямсовые бобы Pachyrrhizus. Поскольку они тесно связаны в своем распространении с собственно ямсом Dioscorea, следует, пожалуй, начать с последнего, у которого более замысловатая история. Принято считать ямс меланезийским растением, доставленным в Полинезию вместе с хлебным деревом. Однако это еще надо доказать. Род Dioscorea получил транстихоокеанское распространение в доколумбовы времена; европейцы в своем продвижении встречали его от атлантических берегов Центральной Америки до Малайских островов. Специалист по географии растений Зауэр в своем обзоре культурных растений Южной и Центральной Америки показывает, что в тропиках Нового Света произрастает ряд диких видов Dioscorea, в том числе есть виды со съедобными клубнями (Sauer, 1950[272]). Картер сообщает, что ямс (местное название ахес) подробно описан уже во времена первой высадки испанцев на островах Карибского моря. Самое первое упоминание — в записках Наваррете о плавании Колумба: «Итак, вот еще одно растение, которое, подобно батату, размножается вегетативно, а потому вряд ли способно пересечь морские просторы с ветром, течением, птицами, вообще без помощи человека и, однако же, пересекло океан в доколумбовы времена» (Carter, 1950[62]).

Браун также вполне отдавал себе отчет в том, что аборигенный ямс попал на Маркизы скорее из Нового Света, чем из Меланезии. Узнав от островитян, что они называют эти клубни пуахи, он записал:

«Материала для точного определения недостаточно, но это растение как будто близко, если не тождественно Dioscorea саyenensis Lamarck, уроженцу Африки, который издавна возделывался в тропической Америке… Его подземные клубни охотно применяются в пищу аборигенами… На Маркизских островах ямс очень редок. Всего один экземпляр найден на Фату-Хиве, самом южном острове архипелага. Несомненно, интродуцирован аборигенами в давние времена. Если это и впрямь D. cayenensis, на который он очень похож, перед нами еще одно указание на контакт с Америкой» (Brown, 1931[44]).

Джейкмен также отнес ямс наряду с бататом, хлопчатником, гибискусом, кокосовой пальмой и Argemone к этноботанически общей группе культурных растений, которые возделывались на островах Тихого океана до всякого контакта с европейцами:

«Эти растения, вероятно, уроженцы Америки и оттуда попали на острова… поскольку основные течения Тихого океана направляются от Америки на запад, к островам. Большинство этих растений не просто прибыло на острова случайно с течениями, их сознательно доставили туда переселенцы из древней Америки, это видно из того, что лишь немногие из них, а именно те, которые не боятся соленой воды, могли бы пересечь океан без помощи человека…» (Jakeman, 1950[176]).

В пользу того, что ямс попал на острова скорее из Америки, чем с Малайского архипелага, говорит также упомянутая выше связь с ямсовыми бобами Pachyrrhizus. Ямсовые бобы, известные индейцам кечуа под названием ахипа, обнаружены в Паракасе, в перуанском приморье, при раскопках доинкских могил рыжеволосых мореплавателей, ходивших на швертовых плотах (Yacovleff and Herrera, 1934[322]). Племена Андской области культивировали ямсовые бобы вместе с ямсом как инсектицид (Clausen, 1944[71]). Однако он известен больше как пищевая культура благодаря сочным и сладким клубням. Встреча с ямсовыми бобами в Океании поразила Геппи:

«…родина Pachyrrhizus — Америка. Спрашивается, как растение такого происхождения вообще могло попасть на запад Тихого океана?.. Я тщательно искал, однако семян так и не обнаружил. На Тонге, как сообщает Грэффе, его часто сажают, чтобы улучшить почву для собственного ямса…» (Guppy, 1906[133]).

И опять же Кук явно первым среди ботаников понял, что, «если считать время и трудности путешествия, тихоокеанские острова находились ближе к аборигенам перуанского приморья, чем многие внутренние области материка, покоренные доевропейскими правителями этой империи». Он видит здесь объяснение, почему съедобные клубни такого представителя бобовых, как ямсовые бобы, могли распространиться от Перу до Тонга и Фиджи. И отмечает:

«Аборигены островов Тонга больше не выращивают Pachyrrhizus для питания, но поощряют его рост на паровых землях, считая, что это растение помогает быстрее получать более высокие урожаи ямса… иногда это растение почему-то фигурирует в их религиозных ритуалах; видно, в древности оно играло более важную роль» (Cook, 1903[79]).

Против комплекса биологических свидетельств, которые говорят о том, что важные элементы древнего земледелия тихоокеанских островов были доставлены человеком из Южной Америки, выдвинут только один аргумент: кукуруза, очень древняя в Новом Свете, классическая американская пищевая культура, не возделывалась в Океании, пока ее не интродуцировали европейцы. Поскольку этот неоспоримый ботанический факт согласовывался с господствовавшим мнением о полной изоляции Нового Света от всех заморских территорий, кроме Сибири, он особенно сильно влиял на позицию этнологов. А потому стоит напомнить, что экспедиция Менданьи, вышедшая из Перу и в 1595 г. открывшая первые полинезийские острова — Маркизы, везла с собой кукурузу. Черным по белому было записано, что команда «посеяла кукурузу в присутствии туземцев» (Guiros, 1609[255]). Тем не менее, когда Кук повторно открыл те же острова в 1774 г., там не было кукурузы, не культивируют ее на Маркизах и в наши дни. Далее, Лаперуз в 1786 г. посадил кукурузу на острове Пасхи, но, прибыв туда почти через сто лет, миссионеры кукурузы не застали и сеяли ее заново. Никто не станет оспаривать исторически известных посещений Менданьей Маркизских островов и Лаперузом острова Пасхи на том основании, что посеянная ими кукуруза не принялась. Конечно же, о трансокеанских плаваниях следует судить по большому количеству американских пищевых культур, которые росли в полинезийских поселениях до прихода европейцев, а не по одному отсутствующему виду. Если отсутствующее растение можно считать аргументом против контакта, почему бы не уделить такое же внимание основной пищевой культуре Малайского архипелага — рису.

Подведем итог. Всякий ученый, с интересом следивший, как в этом столетии росло число убедительных этноботанических свидетельств, не может не согласиться всецело с заявлением Барро при открытии возглавлявшегося им симпозиума по растениям и миграциям тихоокеанских народов на Тихоокеанском конгрессе в Гонолулу в 1961 г. Признавая, что ботаника Тихого океана слишком долго руководствовалась признанной почти всеми догмой об одностороннем движении человека в этой области, он счел желательным пересмотреть все ботанические данные в свете установленного ныне факта, что люди на бальсовых плотах из Южной Америки вполне могли быть переносчиками андского элемента в доевропейской флоре Океании (Barrau, 1963[23]).

ЧАСТЬ IV
Ступеньки на Запад из Южной Америки

Глава 10
Использование островов Галапагос до испанцев

Прибытие в Полинезию бальсового плота «Кон-Тики» с командой настолько поразило научный мир, что один видный американский деятель объявил во всеуслышание, что отказывается верить в возможность такого плавания, и продолжал стоять на своем, пока не увидел снятый в экспедиции документальный фильм. Пришлось признать, что бальсовый плот вопреки господствовавшим мнениям мореходное судно и что аборигенные мореплаватели из Южной Америки вполне могли дойти до Полинезии. Следующий аргумент, выдвинутый изоляционистами, гласил: хотя бальсовый плот в принципе мог пересечь океан, древние перуанцы все равно пользовались им только в прибрежных водах. Дескать, если не так, почему же ближайшие к Америке острова Хуан-Фернандес, Галапагос, Кокос в отличие от далекой Полинезии не были обитаемы, когда европейцы пришли в Инкскую империю? Почему люди проплывали мимо островов, лежащих в сотнях миль от побережья, и поселялись на островах, удаленных на тысячи миль?