Book.

Пёс совсем растерялся. Мужество его покинуло. В таком безвыходном положении он сроду не бывал! А тут ещё дрожащая кошачья кучка начала пищать и мяукать. В писке и мяуканье можно было отчётливо разобрать: «Есть хотим!»

— Милые детки, — Пёс старался говорить весело, — до завтрака нам ещё нужно решить небольшую проблему. Ну-ка помогите мне думать… Умеете?

Белая Кошечка отделилась от кучки, сделала несколько робких шагов в сторону Пса и промяукала:

— Папе я всегда помогала думать. Он говорит, что я у нас самая умная.

— Отлично, — сказал Пёс. — Проблема в том, что нам нужно выбраться отсюда. Но лестница ваша меня не выдержит — я слишком тяжёлый. Как ещё можно спуститься вниз?

Белая Кошечка кивнула, сощурила глазки и принялась думать.

От кучки отделилась Чёрная Кошечка, сделала несколько робких шагов в сторону Пса и промяукала:

— Ничего она не умная! Она только вид делает. Потому что она папина любимица. А я на самом деле умнее. И я знаю, как ещё можно спуститься вниз. — Чёрная Кошечка подскочила к дымоходу и приложила лапку к дверце. — Здесь тоже можно спуститься. Правда, без ступенек.

— Ты и правда умница! — воскликнул Пёс, подходя к дымоходу.

Но дверца была совсем маленькая.

Пёс туда даже морду не мог засунуть.

— Тут нужно действовать грубой силой, — пробурчал он, вырвал дверцу вместе с петлями и замолотил задними лапами по трубе вокруг дыры. Кирпичи посыпались во все стороны, и в конце концов образовалось отверстие такого размера, что Пёс мог в него протиснуться.

Тогда он взял толстую бельевую верёвку, лежавшую в углу, обмотал один конец вокруг трубы и завязал крепким морским узлом. Другой конец Пёс опустил в дымоход. Метров шесть верёвки скользнуло в непроглядно чёрную шахту.

— Ну вот, детки, — сказал Пёс. — Я спущусь и вас позову. А вы тогда полезайте за мной. Вы ведь лазать по трубам умеете?

— Я умею! — сказала Белая Кошечка.

— И я умею! — сказала Чёрная Кошечка.

— Мы тоже умеем, — замяукала вся пушистая кучка, которая давно уже перестала дрожать.

Пёс полез в дымоход. Там было очень темно. И очень тесно. В нос и рот сыпалась сажа. Пёс чихал и кашлял, скользя по верёвке вниз. Наконец он почувствовал под ногами твёрдую почву. Пёс ощупал трубу передними лапами и вскоре наткнулся на гладкую сталь среди шершавых кирпичей.

«Вот и нижняя дверца», — подумал он и упёрся задними лапами в гладкий прямоугольник. Сталь не поддавалась. Десять раз Пёс напрягал все силы и давил на дверцу. На десятый она затрещала и распахнулась. В шахту проник свет.

Пёс повторил то, что опробовал на чердаке, — замолотил лапами по кирпичам вокруг дыры. Но здесь кладка была намного толще. Молотить по ней было без толку. Поэтому Пёс развернулся, упёрся задними лапами в противоположную стену и стал давить на дыру задом. Он упирался так сильно, что пот выступил у него по всему телу, а из глаз потекли слёзы. И в конце концов труба поддалась. С шумом посыпались кирпичи, тьма рассеялась, Пёс кувырнулся спиной вперёд — и оказался на полу просторной комнаты.

Ему очень хотелось посидеть и отдышаться, но усилием воли он поднял себя на ноги, сунул морду в дымоход и крикнул:

— Дети, спускайтесь, только осторожно, по очереди! Не толкайтесь!

Не прошло и минуты, как вокруг него собралось тридцать угольно-чёрных котят. Чёрными были теперь все — белые, рыжие, полосатые и серые с разводами. Сажа всех уравняла. И Пёс был такого же угольно-чёрного цвета.

В комнате имелось окно, выходившее во двор.

— За мной! — крикнул Пёс, прыгая через подоконник.

Тридцать котят последовали за ним — через окно во двор, мимо помойных баков в соседний двор, через чёрный ход в переулок и там через открытое подвальное окошко в угольный погреб. В полном изнеможении Пёс и котята опустились на огромную кучу угля.

— Пересчитываемся! — сказал Пёс. — Или вы до тридцати считать не умеете?

— Только до десяти, — сказала Кошечка, подавшая идею с дымоходом.

— Тогда пересчитываемся три раза по десять! — скомандовал Пёс.

Котята пересчитались три раза по десять. Все были на месте.

— А теперь надо поспать, — сказал Пёс. — А то мы совсем умаялись.

— Мы голодные! — промяукала Кошечка — папина любимица. — На голодный желудок не уснёшь!

А другой Котёнок пискнул:

— Налови нам мышей! Когда у папы нет денег, он нам всегда ловит мышей!

— Да, да, налови нам мышей! — завопили котята хором.

— С ума вы сошли! — сказал Пёс. — Я приличный, воспитанный Пёс. Мне чужды эти первобытные нравы!

Тут все тридцать котят громко заплакали. Слушать это было невыносимо.

— Ладно, — буркнул Пёс. — Попробую, что ли…

Он слез с угольной кучи и пошёл по подвалу, принюхиваясь. Мышами нигде не пахло. И мышиных ходов не было видно. Зато обнаружилось кое-что получше. Мешок с картошкой и полка с бутылками и консервными банками. А рядом — мешок лука и корзина с яйцами.

Пёс достал из кармана консервный нож и снял с полки три банки говяжьей тушёнки. Котята возбуждённо замурлыкали. Пёс открыл банки. Тушёнка исчезла в мгновение ока. Пёс открыл три банки свиного паштета. Паштет исчез так же быстро. За ним с той же скоростью последовали три банки гуляша. Пёс скормил котятам ещё три банки сайры и три банки бычков в томате, а потом разбил на пол тридцать яиц. Их тоже подлизали дочиста.

— Ну теперь уж хватит! — объявил Пёс, и котята с ним согласились.

С раздутыми животиками они забрались на угольную кучу и тут же уснули. Задремал и Пёс.

Когда он проснулся, за подвальным окошком было совсем темно.

Котята мирно спали. Пёс зевнул, побрёл пошатываясь в угол с продуктами, взял мешок с картошкой и вытряхнул его, мешок с луком вытряхнул тоже, потом тихонько пробрался обратно к угольной куче и аккуратно сложил пятнадцать котят в один мешок и пятнадцать — в другой. Проделал он это так мягко и осторожно, что ни один котёнок не проснулся. Пёс взвалил оба мешка на плечи, вылез из подвала и бесшумно, держась под самыми окнами, пошёл по переулку. Переулок привёл его к церкви. «Эту церковь я уже видел, — подумал Пёс. — Мы её проезжали, когда ехали с Медведем к Ольге, и свернули за ней налево».

Пёс пошёл налево и вскоре оказался на большой площади с часами посередине. Её они с Медведем тоже проезжали — и потом повернули направо. Пёс двинулся направо. Увидев памятник — каменного бородача на высоком постаменте, — он вздохнул с облегчением. За памятником был небольшой парк, а прямо за парком — это Пёс хорошо помнил — стоял дом вдовы Ольги. На радостях Пёс засвистел песенку и рысцой потрусил по главной аллее.