– Я не собираюсь жить в Зоне месяц, – угрюмо буркнул Плюх.
– Вот и помалкивай тогда о человеческом братстве, согласии и прочей лабуде. Ты сам сейчас на свой вопрос и ответил насчет себя. Ты ничем не лучше меня и остальных. Поучать только и можешь: вы не так живете, а надо бы так да вот эдак!.. И сам же отсюда улепетываешь. Взял бы да показал, как жить надо, постарался бы не ради себя только, а и для других. Так ведь хрен же! А потому слушать твои поучения – все равно что говно в ступе толочь: и противно, и бесполезно. Еще раз об этом залялякаешь – дальше один пойдешь, так-на. А сейчас топай давай, да головой верти, чтобы невзначай слишком доброго брата не встретить.
Плюх демонстративно, словно отгораживаясь от сталкера, активировал шлем и зашагал вперед. А Шершень продолжал злиться. И на этого чужака-умника, и, в первую очередь, на себя. Злость ведь откуда взялась, из-за чего? Из-за того, что Плюх, в общем, сказал правду: не будь на Зоне все друг дружке врагами, живи они тут пусть и не в полном согласии, а хотя бы по каким-то понятиям, то ведь и впрямь бы Зона такой беспросветной задницей не казалась. Но такого здесь не будет никогда, потому что начинать изменения нужно с себя, а кто на это пойдет? Лично он, Шершень, такими глупостями заниматься не собирается. Потому что стоит хоть немного дать слабину – и тебя уничтожат, сотрут в порошок. Вот и сейчас стоило ему не сдержаться, начать спорить с этим сопляком, Зоны не нюхавшим, и чуть было не проговорился, себя не выдал… Хотя, может, и ничего бы страшного, если б сказал, что тоже хочет на корабле из Зоны слинять? Все равно ведь сказать придется. Да и что тут такого? Он ведь не воровать корабль этот собрался, а всего лишь напроситься в пассажиры. Правда, тогда и еще о троих «пассажирах» сказать придется, а вот этого пока делать не стоит.
Сталкер оглянулся: где там его подельники? Увидеть он, понятное дело, никого не увидел – не дураки ведь эти матерые сталкеры, чтобы так бездарно светиться. Но Шершень все равно знал: они еще там, сзади. Бизону со товарищи сейчас их обгонять не с руки – слишком место открытое. Но скоро начнется Кактусовое поле, тогда-то, скорее всего, Толстый с Робином их и обгонят. Ну а Бизон все равно позади останется – этот никогда никому не доверяет. Но, с другой стороны, так даже и лучше – какая-никакая подстраховка, хоть как-то да тыл прикрыт. Или, говоря по-простому, задница.
Шагающий впереди Плюх сбавил вдруг ход и процедил сквозь зубы:
– Про какие ты артефакты говорил? Про эти вот кресты и треугольники? А вон и квадратное что-то, и круглое…
– У тебя что, голова в твоем шлеме сопрела? – оглядел сталкер лежащую перед ними равнину и ничего не увидел. – Какие квадраты? Какие кресты?
– Ты что, издеваешься? – обернулся к нему Плюх. – Их под ногами больше чем камней.
– По-моему, это ты издеваешься, – посуровел Шершень. – Только запомни: я дурацких шуток над собой не люблю. Дошутишься, точно один ведь останешься.
– Да какие шутки? – начал сердиться и разведчик. – Не знаю, может у тебя со зрением что, или… – Тут он стукнул себя кулаком по шлему: – Дурень я! Это не у тебя со зрением, это у меня оно благодаря вот этому лучше. Точнее, диапазон куда шире. Я и в ультрафиолетовой части спектра вижу, и в инфракрасной. А также еще и различные поля, включая гравитационные. Мне кажется, здесь как раз на гравитацию что-то и завязано. Сейчас я подниму один, – наклонился Плюх к земле.
– Осторожней! – заволновался сталкер. – Если и впрямь что-то видишь, это еще не значит, что это нужно хватать. Может, до этого и дотрагиваться-то опасно.
– Знаешь, на сколько таких штуковин ты уже наступил?
– Что?! – подпрыгнул Шершень и начал вертеться, пытаясь разглядеть под ногами то, что видел косморазведчик. – И ты молчал? Избавиться от меня хочешь?..
– Слушай, не будь идиотом, – снизу вверх глянул на него Плюх. – Откуда я мог знать, что ты их не видишь? Думал, раз наступаешь, значит, это что-то безобидное. В любом случае, ты их уже проверил, так что я…
Разведчик сделал пальцами движение, будто пытался ухватить что-то размером с большое яблоко. Однако, судя по всему, у него ничего не получалось.
– Что, никак? – хмыкнул сталкер. – А знаешь почему? Потому что там нет ничего. У тебя либо глюки, либо твой шлем забарахлил и показывает тебе битые пиксели. Или что-то вроде того, так-на. Помехи, в общем.
– Да нет, не помехи. Я держусь за эту штуковину. Только она, похоже, не на земле лежит, а под землей. Сверху только ее часть видно. Была бы лопата…
– Так лопата-то есть, – снял Шершень рюкзак и достал оттуда небольшую, наподобие саперной, складную лопатку. Развернул ее в рабочее положение и подал разведчику. – Куда же сталкеру без лопаты? На, держи. Мне все равно не видно, где копать.
Плюх все еще был зол. И тоже, как и его напарник до этого, в первую очередь на себя. Это надо же – завел такую дискуссию, да сам же и подставился! Самое обидное, что говорил-то он искренне, именно то, что думал. Да и как иначе, если его с раннего детства воспитывали именно на таких принципах. И вот эти принципы его подвели… Первый раз, наверное, в жизни. Ведь и действительно получается так, что делает он сейчас именно то, что выгодно ему самому. Правда, при этом он, конечно, никому не вредит, а Шершень, что бы он ни говорил, вызвался быть провожатым отнюдь не из-за повышенного альтруизма, что-то ему было надо. И если поначалу можно было думать, что это – скафандр и бластер, то теперь, когда он, Плюх, рассказал сталкеру о полной их бесполезности для кого бы то ни было, кроме хозяина, получалось, что не они являлись основной целью Шершня. Однако кроме них у Плюха имелся только корабль, поэтому, как он уже и думал раньше, такой целью мог быть только корабль. Вряд ли сталкер намерен его захватить – знает ведь, что управлять «Ревдой» никто, кроме самого Плюха, не может. Значит, он рассчитывает, что сумеет напроситься в попутчики. Но почему тогда не делает этого сейчас? Ведь если рассуждать здраво, то лучше сразу убедиться, что поход будет не напрасным. Стесняется, что ли?.. Косморазведчик едва не рассмеялся от этой мысли. Вот этот прожженный эгоист и человеконенавистник – и стесняется? Впрочем, тут же мысленно одернул себя, вспомнив, как сам недавно призывал к миру и согласию в Зоне. Учил, как надо жить и что нужно сделать, сам же при этом намереваясь сделать всем ручкой. Так что Шершень прав: он, Егор Плужников, представитель объединенного человечества Земли XXII века, космический разведчик, выпускник академии, ничем не лучше грубого, алчного «золотоискателя» Шершня. Разве что не готов пока считать людей скотами, но вот именно, что «пока». Кто знает, что будет, когда он поближе познакомится со здешним населением?..
«Да нет же, нет! – еще сильнее разозлился на себя Плюх. – Человеколюбие не от населения зависит, а от себя самого. И все остальное тоже. Если твои принципы, твое мировоззрение, твои идеалы готовы, словно глина, принять любую новую форму под давлением каких бы то ни было обстоятельств, то какой же ты человек? Ты и есть тогда кусок глины. Или чего похуже, но такого же податливого».