Первые шаги в этом направлении делаются при Николае I усилиями его выдающегося министра графа П. Д. Киселева. По долгу службы занимаясь планомерным улучшением положения государственных крестьян (крестьян не помещичьих), Киселев воссоздает и их волостное самоуправление. Делается это в рамках подготовки освобождения крестьян, как образец (все остальные крестьяне по мере освобождения должны получить такое же самоуправление). Данный пример часто забывают, а ведь это очередной этап в укреплении муниципальной традиции.
Еще меньше хорошего можно сказать о состоянии суда, судопроизводства, которое непосредственно влияет на состояние правосознания в обществе. Более полутораста лет до эпохи Великих реформ Россия знает только полицейский суд. Состязательное судопроизводство забыто. Об участии, каких бы то ни было, избранных представителей общества в судебном процессе никто не вспоминает. И все это происходит на фоне довольно жестокого законодательства.
В XVII в. русское законодательство знало примерно 40 казусов, могущих повлечь за собой для правонарушителя смертную казнь. По сравнению с нами куда более «прогрессивная» Франция знала примерно 100 подобных казусов. Петр I круто исправил дело – итогом его царствования стало 140 казусов, ведущих к смертной казни. Правда, практика судопроизводства и нежелание целого ряда правителей подписывать смертные приговоры (первой была императрица Елизавета Петровна, не утвердившая ни одной смертной казни за свое 20‑летнее царствование) несколько смягчали российскую пенитенциарную систему, что впоследствии отмечал М. Е. Салтыков-Щедрин. Тем не менее, такая ситуация, конечно, вела к значительному снижению правосознания сравнительно с допетровскими временами.
«Великими реформами» в исторической науке принято называть реформы императора Александра II, заслуженно получившего прозвище Царя-Освободителя. Его реформы, безусловно, грандиозны. Начавшиеся освобождением крестьян в 1861 г., эти реформы продолжаются вплоть до проведения военной реформы в 1874 г. и имеют тенденцию к продолжению.
Надо сказать, с точки зрения социокультурной, аграрная реформа была проведена крайне неудачно. Дело в том, что уже с XVII в. помещичий крестьянин был прикреплен к земле, не мог от нее избавиться и не мог ее покинуть. Но обрабатывал он землю, которая состояла из двух наделов. Один надел предоставлялся ему барином, и на этот надел никто не мог посягнуть: ни правительство, ни сам барин, ни сельское сообщество. Другой надел предоставлялся ему сельской общиной и мог по сельскому приговору перераспределяться. Таким образом, будучи крепостным, крестьянин все-таки мог сам распоряжаться одной частью предоставленной ему в надел земли.
А с проведением аграрной реформы вся земля передавалась в общинное пользование. Община, как и прежде, оставалась вправе по сельскому приговору перераспределять наделы. Таким образом, став свободным, крестьянин уже полностью терял право распоряжаться своей землей. Весь его надел целиком теперь принадлежал общине. Кстати, Н. М. Карамзин (несомненно, подлинный либерал) еще в начале XIX в. возражал против скоропалительного освобождения крестьян именно потому, что предвидел такое изменение положения крестьянина как хозяина, а, следовательно, в большой степени и как гражданина.
К сожалению, почти все тогдашнее общество было сторонником сохранения общины. Революционеры и радикалы видели в общине зачатки грядущего социализма. Бюрократы стремились сохранить общину как элемент полицейского давления (по принципу круговой поруки). Оказавшие сильное влияние на ход реформ, славянофилы поддерживали общину как исконную земскую традицию, просмотрев, что община уже изувечена двухвековым крепостничеством. Против общинного надельного землевладения выступали только либералы-западники. Как раз в этой ситуации они были правы, но остались в меньшинстве. И распутывать данный узел, препятствующий воссозданию гражданского общества в России, пришлось уже в начале XX в.
Однако другие реформы Александра II были проведены значительно удачнее. Это были земская, городская, военная и судебная реформы. Причем первые две можно считать одной реформой – реформой, вновь устанавливающей самоуправление.
Воссозданная в 1862–64 гг. низовая демократия была весьма ограничена. Более того, положа руку на сердце, можно смело утверждать: она была даже ограниченнее демократии XVII в. И все же это была демократия. Она была ограждена довольно жесткими цензами. Цензы гарантировали в земских учреждениях сохранение позиции помещиков. Так, избирательные нормы для землевладельцев были наиболее свободными, для городских домохозяев уезда – жестче, для крестьян – еще жестче. Можно считать недостатком и то, что в уездные земские учреждения землевладельцы и городские домохозяева избирали своих представителей на одностепенных прямых выборах, а крестьяне – на двухстепенных (сначала на волостной уровень, а только затем на уездный). Соответственно подобные выборы в губернские учреждения для первых двух курий становились двухстепенными, а для третьей – трехстепенными.
Все это так, и все это оправдано и культурно, и социально. Ввести равенство представительства в середине XIX в. означало полностью растворить самый культурный элемент общества – элемент дворянский – в крестьянском море. Это было бы резким разрушением пусть не самых удачных, но все-таки уже сложившихся традиций, разрушением петровского масштаба. И, тем не менее, в земских учреждениях дворяне, мещане и крестьяне впервые после полуторавекового перерыва стали заседать вместе и вместе решать дела, представлявшие интерес для всех них.
Земская реформа за первые полвека своей истории дала блистательные результаты. В России значительно улучшились дороги. Дворянские выборные учреждения екатерининского времени дорогами совершенно не способны были заниматься, а многосословные земские учреждения занимались со вкусом, с интересом. Россия в начале XX в. имела одну из лучших в мире систем агрономического и ветеринарного обеспечения, уступая лишь Италии, а этим занимались только земства. Россия резко улучшила свою систему здравоохранения, о чем любой образованный человек знает из беллетристики А. П. Чехова и М. А. Булгакова. Но, пожалуй, самыми грандиозными были успехи в области народного образования.
Еще А. С. Пушкин писал, что конфискацией церковных имуществ Екатерина II погубила дело народного образования на 100 лет вперед. И действительно, епархии и монастыри вынуждены были закрыть свои школы, которые не на что стало содержать. Представители дворянского сословия постепенно оказались втянутыми в светскую систему обучения. Со временем и духовенство нашло выход за счет развития системы духовных училищ и семинарий. А вот крестьянин XVIII и XIX вв. гораздо чаще неграмотен, чем в XVII в.
Теперь земства открывают школы. В основном, это двухклассные народные училища, а иногда и одногодичные школы грамоты. В результате процент грамотных стремительно возрастает. К 1908 г. в России ежегодно вводится по 10 000 школьных зданий. В 1908 г. принимается первый в нашей истории Закон о всеобщем обязательном начальном образовании. Кстати, в начале XX в. большинство начальных школ уже четырехклассное. Правительство этим, конечно, занималось. Этим занимались и церковные инстанции. Однако пример показывали именно земства, они задавали тон. Больше всего открывалось земских школ.