Что было странно обнадеживающим.
Как будто один презерватив делал сегодняшний секс не таким случайным для него.
Но ясность приходила с потоками свежего воздуха. Это были сумасшедшие мысли. То, что у него оказался с собой презерватив, в принципе делало это случайным. То, что она уезжала в другую страну через нескольких часов, делало это случайным. То, что Оливер не заводил отношений, делало это случайным.
Но что бы то ни было, она все еще хотела этого. Будь что будет.
И она получала это.
Одри сместилась, оказавшись на расстоянии нескольких миллиметров от его губ, и выдохнула:
– Не порви его.
Его смех утонул в горячем поцелуе, и ей пришлось отвлечься от таких мелочей, как презерватив, потому что ее внимание уже было сосредоточено на ощущениях, вызванных его талантливыми пальцами и губами. На том, с какой силой он притянул ее к своему напряженному телу. На скорости, с которой он разрушил все барьеры из ткани между ними. Она снова оперлась на колени, чуть привстав, чтобы дать ему пространство для маневра под ней, а затем он сдвинулся чуть ниже в кресле и положил одну руку ей на копчик, чтобы зафиксировать ее, а другую на влажную складку между бедрами, чтобы помочь ей опуститься на свою твердую возбужденную плоть.
– Так потрясающ…
Он не смог договорить до конца, слова душили его, и от этого она завелась только больше. Как это было и в первый раз, и во второй, она снова переживала это ощущение – словно натягивала перчатку, сделанную на заказ. Они идеально подходили друг другу. Даже лучше, чем до этого, если это было возможно, потому что сила тяжести дополнительно помогала ей. Она снова встала на колени, сменила положение, а затем до упора опустилась на него всем своим весом.
Из его груди вырвался хриплый благодарный стон, эхом отозвавшийся у нее внутри. Самый радостный звук! Как можно чувствовать себя такой маленькой и женственной и в то же время такой сильной и мощной? Тем не менее она переживала именно это, балансируя на нем, как жокей на породистом скакуне, так же уверенно контролируя мощного зверя под собой ловкими, едва уловимыми движениями своего тела.
Она чуть наклонила таз во время нескольких его сильных толчков и позволила душащим звукам, вырывавшимся из его груди, задать темп – монотонный, уверенный, неторопливый.
Голова Оливера вжималась в кресло каждый раз, когда Одри опускалась на него, поэтому ей пришлось согнуться, чтобы дотянуться губами до его рта и шеи. В таком положении ее груди находились в непосредственной близости от его незанятых рук, так что он обхватил их обеими ладонями и начал поглаживать их круговыми движениями, повторяя ритм ее бедер.
– Оливер…
Когда их скорость увеличилась, а дыхание участилось, она выгнулась назад в его руках. За стеклом террариума стрекозы с гулом вились вокруг ее отражения, как светящиеся феи… или как искры, разлетающиеся от сумасшедшего трения их тел. Руки Оливера сжимали ее напряженные груди, и каждое дрожащее движение напоминало ей, что он был почти на пике. Его возбуждение еще больше разжигало ее.
Она делала это с ним.
Она.
Пока Одри смотрела на грациозные волнообразные движения их силуэтов, сдерживаемое тепло превратилось в восхитительную боль, когда они слились в единое целое и кресло сотрясалось при толчках их исступленных тел.
Глубже…
Глубже…
Она откинула голову и вскрикнула – невнятный эротичный звук удовольствия, – когда все ее мышцы сгруппировались, напряглись и приготовились в глубине души.
– Сейчас, милая. – Гримаса напряжения отразилась на его лице, когда он, приподняв бедра, с силой и до упора вошел в нее. – Сделай это для меня сейчас.
Она взглянула вниз, ему в глаза – этот непристойный взгляд – и позволила своей душе вырваться наружу.
А потом ей показалось, что весь мир взорвался…
Как будто на их отель обрушилось какое-то стихийное бедствие вроде оползня, и она с дикой скоростью неслась вниз к земле на волне изумительных всепоглощающих ощущений. Несущих наказание и защиту. Слабость и силу. Заставляющих биться в конвульсиях и вызывающих судороги. Абсолютно ошеломляющих.
Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть их отражение в террариуме, такое же сверкающее и древнее, как существа, летающие в нем, и чтобы заметить, как изогнулось под ней большое тело Оливера, как он достиг оргазма сразу после нее.
Одри упала ему на грудь без сил, и смена позиции в том месте, где соединялись их тела – где он все еще был таким чувствительным, – заставила все его тело содрогнуться, и с его губ сорвалось ругательство, громкое и грубое.
И почти непорочное.
– Сквернослов, – выдохнула Одри в его влажное от испарины ухо, когда наконец смогла контролировать свое дыхание.
Сам он дышал с трудом и несколько раз сглотнул, прежде чем наконец произнес:
– С тобой я теряю чувство собственного достоинства.
Что-то глубоко в груди у Одри сжалось так же сильно, как только что мышцы между ног.
«…С тобой».
Она сосредоточилась на декадентской неге, поднимающейся по ее венам, и изматывающей нежности плоти, которую она наконец использовала так, как было задумано природой.
– Господи.
Такое простое слово, но в нем было что-то особенное, что-то очень мощное в том факте, что она почти никогда не произносила его. Но именно сейчас оно было уместно. То, что только что произошло между ними, было таким трепетным и внушающим благоговение.
Она повернулась на бок и протиснулась рядом с Оливером – он подвинулся в большом кресле и освободил немного места для нее, – и они оба воспользовались моментом, чтобы привести в порядок себя и свое нижнее белье.
«Теряю чувство собственного достоинства», – сказал он и не ошибся, но, как ни странно, для достоинства сегодня вечером здесь не было места. Никому из них оно не было нужно, и ни один из них не оплакивал его отсутствие. Одри прижалась к его высоко вздымавшейся груди.
– Спасибо, – выдохнула она и скорее почувствовала, чем увидела его вопросительный наклон головы. – Ты так хорош в этом.
Напряжение ощущалось во всех точках соприкосновения их тел. Странно, учитывая, что она сделала ему комплимент.
– Нам хорошо вместе, – пояснил он.
Ее хриплый смешок прозвучал неприлично.
– Я могла бы многому у тебя научиться.
– Я для тебя как аттракцион в парке развлечений, не так ли?
– Самый лучший.
Самый быстрый. Самый высокий. Самый захватывающий. И самый незабываемый.
Он улыбнулся, но тут же грустно вздохнул:
– Ладно. Давай перейдем в гостиную. Тебя ноги еще держат?
Идея вытянуться с Оливером, как они сделали это ранее, или заснуть в его объятиях была слишком заманчивой. Она практически скатилась с кресла.