– Полагаю, что да. Отсюда и накрученные ею воздушные мили.
– Какие глупцы. Разве они не в курсе, что ты всегда добиваешься своего мужчины… или инструмента?
– Я сомневаюсь, что они вообще меня знают. Ты забываешь, моя работа основывается на анонимности.
– Анонимность. – Оливер фыркнул, срезая кончик с одной из сорокадолларовых сигар, лежащих на подносе рядом с шампанским. – Я готов держать пари, что специалист со степенью магистра по антикварным струнным инструментам представляет собой гораздо больший интерес для плохих парней, чем для кучи головорезов из Интерпола с твоей фотографией и навигатором GPS в потных ладонях.
– В тот день, когда моя кредитная карта будет заблокирована без объяснения причины, я начну верить тебе. А пока… – Одри подлила себе шампанского. – Хватит о моей работе. Как у тебя дела? Все еще богат?
– До омерзения.
– По-прежнему раздражаешь своих конкурентов?
– Довожу до белого каления.
Несмотря ни на что, трудно было проигнорировать это неподдельное ликование: выводить из себя соперников доставляло Оливеру искреннее удовольствие. Он спускал немало денег на то, чтобы донимать их. Хотя это была совсем не пустая трата, если это отвлекало внимание конкурентов от того, чем он действительно занимался. Одри сдержанно улыбнулась.
– Я не знал, увижу ли это сегодня. – На долю секунды его глаза метнулись к ее губам. – Мне этого не хватало.
Этого было достаточно, чтобы стереть улыбку с ее лица.
– Да, после похорон Блейка вообще было не до веселья.
Оливер вздрогнул, но поспешил спрятать свои эмоции за большим глотком шампанского.
– Не сомневаюсь.
Хм… Странно…
– Так как ты поживаешь? – Он попробовал снова.
Она пожала плечами:
– Хорошо.
– А если честно?
– Волокита с налогами была настоящим кошмаром, кроме того, дом был куплен в кредит под залог бизнеса, так что распутывать все это было не так весело, но у меня получилось.
Он моргнул:
– А в личном отношении?
– В личном отношении у меня умер муж. Что ты хочешь от меня услышать?
Он нахмурился.
– Ты… справляешься?
– Ты спрашиваешь меня о финансах?
– Вообще-то нет. Я спрашиваю, как у тебя дела. У тебя, Одри.
– И я сказала, что хорошо.
Рука с бокалом, наполовину наполненным шампанским, взлетела вверх.
– Ладно. Сменим тему.
И что же это будет? Единственная причина для продолжения их встреч была навсегда обращена в пепел в крематории. Не похоже, чтобы Оливер это помнил.
«Почему тебя не было на похоронах твоего лучшего друга?» Как насчет такой темы? Но она не собиралась принимать этот вызов.
Одри поднялась:
– Может, это была не самая удачная…
– Вот и мы! – Мин-Гуа появился в сопровождении двух официантов, несущих первые закуски для рождественской дегустации с морской тематикой. – Голубые креветки «Обсиблю», икра, устрицы «Роял Кабанон» и юдзу.
Одри поняла только слова «креветки», «икра», «устрицы» и не более.
Она вежливо опустилась обратно на свой диванчик. Высококвалифицированному персоналу потребовалось несколько секунд, чтобы разместить первое блюдо на столе, а затем они снова остались одни.
Оливер проигнорировал еду и пододвинул к ней небольшой сверток в оберточной бумаге.
Одри посмотрела на сделанную на скорую руку слегка помятую подарочную упаковку.
– Хм…
– Я ничего не жду взамен, Одри.
Он что, всех видел насквозь?
– Я не предполагала, что мы будем делать друг другу подарки в этом году.
– Это с прошлого года.
Она помедлила еще одно мгновение, затем пододвинула сверток к себе, но не открыла его. Вместо этого она отложила подарок в сторону, натянуто улыбаясь.
Оливер пронзил ее своим пристальным взглядом:
– Мы с тобой давние друзья, Одри. Мы встречались каждое Рождество на протяжении многих лет. Ты хочешь сказать, что приезжала сюда только из-за Блейка? – В его ореховых глазах мелькнула боль.
– Странно продолжать это сейчас, когда его больше нет.
Одри не хотела говорить неправильно. Но ее никогда не оставляло смутное чувство, что это было именно так.
– Сейчас все по-другому. Но нашей дружбе не нужно меняться. Наши встречи с тобой никогда не были простой вежливостью по отношению к жене приятеля. Насколько я могу судить, мы тоже друзья.
Пф-ф-ф. Бессмысленные слова.
– Мне не хватало тебя на похоронах твоего приятеля.
Внезапно у него на щеках выступил густой румянец.
– Мне очень жаль, что я не смог приехать.
Ага, конечно.
– Полагаю, из-за экономического спада полет оказался тебе не по карману. – Они потратят в четыре раза больше на все сегодняшние блюда. Но одной из сильных сторон Оливера всегда было мужество, которое он проявлял, становясь мишенью для нападок. Он сжал губы и промолчал. – Или просто очень напряженная неделя в офисе?
– Одри… – Он практически прошипел ее имя.
– Оливер?
– Ты же знаешь, я бы обязательно прилетел, если бы мог. Ты получила цветы, которые я послал?
– Полбутика цветов? Да. Они стояли в каждом уголке часовни. И они были прекрасны. – Она вынуждена была признать это. – Но это были лишь цветы.
– Послушай. Одри, я вижу, что ты расстроена. Могу я попросить тебя просто поверить, что у меня были свои причины, веские причины, чтобы не лететь в Сидней, и что дома в Шанхае я устроил собственные поминки по своему старому другу. – Одри заметила, как он сделал акцент на слове «старый», – вместе с бутылкой чиваса. Так что у Блейка было двое похорон в тот день.
Она не должна до сих пор так живо помнить, как вытягивала шею из автомобиля, пытаясь разглядеть Оливера в похоронной процессии. Или как она практически не слушала и не воспринимала соболезнования сочувствующих, пожимавших ее руку после службы, потому что удивлялась, как ей его не хватало. И только позже, когда она подписывала благодарственные открытки для всех собравшихся на похороны, Одри наконец смирилась с реальностью.
Оливер не пришел.
Лучший друг Блейка – их шафер – не пришел на его похороны.
Это была очень горькая правда, но Одри была слишком подавлена своим вдовством, чтобы любопытствовать, почему это причиняло ей такую боль. Или чтобы представить, что Оливер нашел свой способ проститься со старым товарищем. Например, влив в себя полбутылки элитного шотландского виски.