– Ой, Маш, прости... я это...
– Нет, Джавецкий, – заявила та, протирая глаза кулаками, – и не проси. Больше я сегодня с тобой спать не буду.
Кот вытаращил глаза, а потом не выдержал и заржал. И это послужило сигналом для остальных.
Спустя пять минут все снова сидели тесной кучкой. Гаджет зевал и тоже тер глаза, Катя, вывалив на колени содержимое косметички, пыталась что-то с собой сделать, пользуясь стильным, но совсем уж узеньким зеркальцем, закрепленным на откидной крышечке губной помады. Ее потуги вынудили Гаджета авторитетно заявить:
– Нет, все-таки современные женщины совершенно разбаловались. Привыкли, понимаешь, что зеркала на каждом углу.
Катя на мгновение прервалась, одарила его презрительным взглядом, а затем продолжила свое занятие.
Минут через пять из кабины пилотов вернулась Барабанщица. Рухнув на лавку, она весело заявила:
– Через полчаса начнем снижение.
– Ну, слава богу, – проворчала Немоляева, – а то у меня уже все тело болит. И вообще, у меня завтра должно было быть собеседование по поводу работы. А теперь все рухнуло. И все из-за него, – и она с какой-то подспудной ненавистью посмотрела на сидящего неподалеку Рата.
– Нет, – вскинулся Данька, у которого из-за столь несправедливых обвинений засосало под ложечкой, – не из-за него, а из-за меня... И вообще, – он сделал паузу, облизнул губы и глухо произнес: – Простите меня за то, что я вас всех в это втянул. Я не знал...
– Да ладно, че там... – несколько растерянно пробормотал Гаджет. – Мы ж не в обиде. Вон какая жизнь интересная пошла. Раньше у меня та-акие проблемы были – в универе, с предками и вообще. А сейчас смотрю на них – оказывается, тьфу, а не проблемы...
– Да уж, успокоил, – хмыкнула Барабанщица, а потом положила Даньке руку на плечо и серьезно сказала: – Не вини себя, Даниил. Кто же знал, что ты так вляпаешься. Мы и сами не думали, что все так круто завертится. Да и, в конце концов, к кому бежать, если припрет, как не к друзьям? Правда ведь?
И все принялись бурно утешать Даньку и говорить, что все нормально, мол, это ж такое приключение. Будет что рассказать, когда все закончится...
Минут через пять, когда все как-то успокоились, Катя задумчиво покосилась в сторону Рата и тихо произнесла:
– А все равно странный он какой-то. Я в первый вечер, ну когда мы на кухне пельмени варили и бутерброды резали, включила «Дом-2». Так он бросил взгляд на экран и отвернулся равнодушно. А я спрашиваю: «Рат, а кто вам больше нравиться – Солнце с Маем или Роман с Бузовой?» А он так, ну, по-своему, улыбнулся и говорит: «Извините Катя, но никто из них мне неинтересен». Я так удивилась. Спрашиваю: «Почему?» А он усмехнулся и говорит: «Быт и дрязги крестьян могут быть интересны либо таким же крестьянам, либо этнографам. Я не являюсь ни тем, ни другим». – Она покачала головой. – К чему это он так сказал, до сих пор понять не могу...
– Не странный. Просто... другой, – решительно ответил Гаджет.
– Какой? – не поняла Немоляева.
– Ну, другой, понимаешь... – Гаджет задумался (что случалось с ним крайне редко). – Просто мы смотрим на него и видим, что у него, как у нас, две руки, две ноги, одна голова. Одет тоже вроде обычно. По-русски говорит. Котлеты жарит. И мы думаем, что он такой же, как и мы. Ну, чуть больше знает, немного больше умеет, но в целом... а он другой, совсем другой. – Гаджет замолчал.
Некоторое время все сидели так же молча, размышляя над его словами.
– Да. Ты прав, – согласился Данька. – А мы идиоты.
– Почему? – удивился Гаджет.
– Потому что откуда бы он ни пришел к нам – с другой планеты, из параллельной вселенной или из другого времени, но сейчас он здесь, с нами. А мы бездарно теряем это драгоценное время.
И все повернулись и посмотрели в сторону Рата. А тот, как будто почувствовав их взгляд, открыл глаза и мягко улыбнулся. И все глупо заулыбались в ответ. А до Даньки внезапно дошло, что имел в виду Рат, когда в ответ на Машино: «А помочь?», ответил: «Пока рано...»
Дело было не в том, что он не хотел, а в том, что они еще не были готовы учиться у него по-настоящему.
Кот покачал головой и задумчиво произнес:
– И чем это таким вас там стукнуло...
– Где? – не поняла Немоляева.
– Ну, в офисе у Потресова, – пояснил Кот, – Бара... кхм, извини, Маш, но ты за последние десять часов наехала на Джавецкого только один раз. Да и то скорее по привычке. А Гаджет и Джавецкий вдруг стали говорить какие-то нереально умные вещи... что же там произошло? – Он испытующе уставился на Даньку.
Данька открыл было рот, но не нашел нужных слов, чтобы выразить свои ощущения...
Из кабины пилотов высунулась голова летчика:
– Приготовьтесь, сейчас начинаем снижаться...
Аэродром оказался довольно небольшим. И не слишком обустроенным. Они вылезли из брюха самолета и встали кучкой шагах в двадцати от спецназовцев.
– Да уж, ну и дыра... – покачала головой Катя, зябко кутаясь в шаль. В Москве уже наступила весна и на деревьях появилась первая зелень, а здесь между покосившимися ангарами и пирамидами бочек с горючим еще лежал снег. А чуть вдалеке, там, где начиналась стена тайги, под деревьями виднелись не тронутые весной сугробы.
– Эй, зема...
Данька обернулся. Из кабины бензозаправщика на него смотрел парень в бушлате и шапке-ушанке с кокардой.
Данька подошел поближе к кабине.
– Привет, – парень выпрыгнул наружу и протянул ему руку, – закурить не найдется?
– Не курю, – Данька покачал головой.
– А-а, – парень разочарованно кивнул, – откуда будете?
– Из Москвы.
– Понятно... Экстремалы, значит?
– Чего?
– Ну, на Двугорбую сопку кататься поедете, да?
– Да я не знаю... – Данька замялся, не представляя, как объяснить, кто они и откуда. Да и нужно ли это делать? Но парень уже потерял к нему интерес. Вернее переключил его на другой объект. Объект приближался к ним на высокой скорости, стоял на подножке тентованного «Газ-53», который оглашал окрестности отчаянно визжащем двигателем и вторящим ему редуктором заднего моста.
– Коновалов, ты почему еще здесь? У ноль полсотни первого вылет через час, а ты в ус не дуешь.
– Я счас, товарищ прапорщик, уже еду, – заторопился парень, запрыгивая в кабину.
– Ох, дембельнешься ты у меня в последней партии, – грозно пообещал прапорщик и, хлопнув ладонью по крыше кабины своего «дромадера», проследовал дальше куда-то по своим делам.
– Почему в последней-то... – обиженно заворчал парень, заводя мотор, и, с жутким скрежетом включив скорость, двинулся в путь к таинственному «ноль полсотни первому», так и не попрощавшись с Данькой.