Джио смотрел, как Валентина поспешно уходит прочь. Его охватило желание догнать и поцеловать ее. Он мечтал об этом уже несколько минут. Как хорошо, что на нем были солнцезащитные очки, и он мог вволю любоваться губами Валентины. Губами, которые произнесли безжалостные слова: «С каких это пор ты стал заботиться о людях и их безопасности?»
Джио повернулся и зашагал к джипу, припаркованному неподалеку. Он за пятнадцать минут добрался до своего имения.
Джип свернул на подъездную дорожку, обсаженную высокими кипарисами. Замок возник перед Джио как на ладони, и он в который уже раз подумал, что жилище слишком велико для одного человека. Но Джио купил его главным образом потому, что здесь располагались маленькая ферма и, что самое главное, конюшни, в которых он держал своих лошадей.
Прежде здесь были также тренировочные поля, но после гибели Марио Джио избавился от них, так как каждый раз, выглядывая из окна, видел распростертое на земле тело своего лучшего друга.
Это была одна из причин, по которым он сразу после похорон уехал в Европу. Почти два года Джио провел как в тумане. Он был готов на все, лишь бы избежать возвращения домой. Дома воскресали его демоны. Когда Джио немного оправился, он все-таки нашел в себе силы вернуться. Он продолжал тренировать лошадей, но стал фанатично соблюдать меры безопасности. И все семь лет не садился в седло.
Джио вышел из джипа, но вместо того чтобы зайти в дом, обошел его и направился в конюшню к Мисфиту. Жеребец узнал его и приветственно заржал. Рядом со своим драгоценным конем Джио обычно успокаивался, но сейчас, вспоминая Валентину, понял, что это была лишь иллюзия спокойствия.
Джио похлопал чистокровного скакуна по шее. Он вытащил из кармана яблоко, и Мисфит благосклонно принял подношение из его руки. Джио мягко пожурил жеребца:
– Ты, негодяй, любишь меня только за яблоки.
Знакомое теплое чувство охватило его, когда он вспомнил, каких успехов добился с Мисфитом.
Его отец, которого не очень интересовали лошади, все-таки выстроил конюшню рядом с фамильным особняком. Это место вскоре стало священным для Джио, демонстрировавшего потрясающее чутье в отношении этих благородных животных.
Бенито Коретти приобрел в Ирландии годовалого жеребенка. У него была хорошая родословная, но после нескольких неудачных попыток сладить с ним Бенито заявил тренеру:
– Отправь его на мясо. Похоже, я напрасно потратил деньги.
Джио пришел к отцу. Ему тогда исполнилось шестнадцать. Он уже пару лет не заикался, но сейчас, стоя перед Бенито, почувствовал, как напряглись его голосовые связки. Он совладал с собой и попросил:
– Отец, дай мне неделю. Если я не справлюсь, делай с ним все что хочешь.
Пьяный отец жестоко передразнил сына:
– Т-т-ты ув-в-в-верен, Дж-дж-джио?
Джио хотел ударить его, но сдержался. Сколько раз он сдерживал себя, решив, что не стоит демонстрировать свою ранимость старому человеку. Уже тогда он знал, что при первой возможности покинет родительский дом и создаст собственную компанию.
Его мечта осуществилась раньше, чем он предполагал. Джио сумел за неделю укротить жеребенка, и отец был вынужден неохотно сказать:
– Что же, он твой. Ведь ты вложил в него труд. Я склонен после этого считать, что ты не совсем безнадежен и не опозоришь имя Коретти.
Джио ухватился за представившийся ему шанс. Той же ночью он уехал из дома и с помощью Марио определил жеребенка в близлежащую конюшню. Следующие несколько недель Джио искал работу и нашел ее в другой конюшне – рядом с Сиракузами. Он заключил сделку с владельцем. Он обязался работать за еду и проживание, а также за бесплатное содержание своего жеребенка. В свободное от работы время Джио сам тренировал Мисфита и вырастил из него победителя.
Босс оценил потенциал Джио и скакуна. Его лошади выступали на скачках в Англии, Ирландии и Франции. Он предложил записать и Мисфита. С тех пор Джио уже не оглядывался назад. Мисфит стал чемпионом сразу, буквально за одну ночь, и Джио сторицей вернул затраты своему учителю и боссу.
Когда ему исполнилось девятнадцать, он выигрывал миллионы на крупнейших ипподромах Европы. Джио приобрел репутацию талантливого тренера, а затем и конезаводчика.
Мисфит уже давно не выступал, однако владельцы европейских конюшен платили астрономические суммы за то, чтобы жеребец покрыл их кобыл. По меньшей мере дюжина его потомков стали чемпионами.
Джио окинул жеребца быстрым, но внимательным взглядом и, удовлетворенный тем, что тот в хорошей форме, снова ласково похлопал его по шее. Когда он вышел из конюшни, мысли его вернулись к Валентине Ферранти. Как он сможет работать, если только и делает, что думает об этой девушке?
К концу первой недели Валентина валилась с ног от усталости. Дорога в один конец отнимала у нее два часа. После посещения отца в больнице она обычно ложилась в постель около полуночи, а вставала на следующее утро в пять часов.
Дела у отца были неважные. Он записался в очередь на операцию, но в ожидании могли пройти месяцы. Валентина испытывала страх при мысли, что с ним в любой момент может случиться очередной приступ – сильнее того, что был. Мать ее также жила в постоянном напряжении.
Валентина держала в руках тарелку с выпечкой, когда дверь в кухню открылась, напугав ее. Как только она увидела того, кто вошел, тарелка выскользнула из ее рук и упала на пол.
От постоянной усталости движения девушки были замедленными. Она, словно в тумане, наклонилась и стала поднимать осколки.
– Давай я тебе помогу, – услышала она голос Джио.
Валентина неохотно подвинулась. В эту минуту появился кто-то из кухонных работников, и Джио приказал ему убраться. Он взял Валентину за руку и вывел из кухни. Она запротестовала:
– Я устроила этот бардак, мне и убирать.
– Оставь, – протянул Джио, поворачивая ее лицом к себе. Он взглянул на часы и поинтересовался: – Что ты здесь делаешь? Сейчас уже восемь тридцать.
Валентина вспыхнула, остро ощущая запах Джио – мужской и мускусный. Должно быть, он работал с лошадьми. Он был очень высоким и внушительным. Широкие плечи скрывали все, что происходило за его спиной. В животе Валентины появилась странная боль. Она почти не видела его в течение недели, и только когда напряжение немного спало, поняла, что подсознательно ждала, когда же он появится. Девушка рассердилась на себя, но сердиться на Джио было куда проще, поэтому она подбоченилась:
– Я задерживаюсь в кухне допоздна, потому что в это время здесь намного спокойнее и я могу экспериментировать с новыми рецептами.
– Работать допоздна можно, если поздно начинаешь, но ты регулярно приходишь в семь часов утра – гораздо раньше остальных.
– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросила Валентина.
– Знать такие вещи – моя обязанность.