– ЧТО Я ДЕЛАЮ? Я ЗНАЮ, ГДЕ ЕСТЬ ПРОТИВОЯДИЕ! НО МНЕ НАДО ИЗМЕНИТЬ КУРС НА МАДАГАСКАР!
– БУДЕТ ВЫПОЛНЕНО, ШЕФ! – ответила Нелли, уверенно переключая приборы.
Самолет совершил в воздухе резкий вираж вправо и взял курс на Мадагаскар.
– Мрррр! – возмутился Саладин, сползая по полу кабины.
– А ЧТО ТАМ, В МАДАГАСКАРЕ? – кричала Эми.
Дэн видел через полуприкрытые веки только три голубоватые жилки, словно упрямые корни, вздувшиеся на ее шее… Все остальное постепенно покрывалось белым туманом.
Профессор Бардсли стал накладывать шину ему на руку. Ему было приятно. Но боль теперь стала совсем иной. Она то поднималась волнами к шее, то выстреливала в ноги, блуждая по всему телу, испытывая его то там, то здесь, словно в старые средневековые времена в подземелье пыточной камеры…
Голос профессора Бардсли звучал где-то далеко-далеко и приглушенно, как слабая, далекая радиостанция.
– МЫ ЕДЕМ ДОМОЙ К ТВОЕЙ БАБУШКЕ! У НЕЕ В АФРИКЕ ТОЖЕ БЫЛ ДОМ!
– Дэн? – это был голос Эми.
Эми тащила его по давно заросшей, еле заметной тропинке.
– Дэн! – снова повторила она. – Только не засыпай!
Он застонал. Он уже почти ничего не чувствовал.
«Бабушкин дом в Африке» представлял собой крошечную пещерку, к которой была приставлена резная деревянная дверь. Вход в нее был совсем незаметен снаружи.
– Нам не нужна ее штаб-квартира, – сказал профессор Бардсли. – Тут недалеко есть маленький дом, в котором она жила, когда приезжала в Африку. У меня… у меня… есть доступ…
Профессор дрожал всем телом. Он прекрасно посадил самолет, но немного не рассчитал расстояние на посадочной полосе во время руления и чуть-чуть повредил крыло. Он был совершенно обессилен и растерян.
«Соберись! – кричала про себя Эми. – Ты должен спасти моего брата!»
Дэн повис на руках у Эми и Нелли. Он больше не мог переставлять ноги.
– Т-ты поправишься, – сказала ему Эми.
«Одна» – это слово словно застряло у нее в голове.
Всю свою жизнь она ощущала себя половинкой, частью целого. А целым были они с Дэном. Эми никогда не существовало отдельно. Всегда были Эми с Дэном. В одно слово.
Эми-с-Дэном…
Дэн-и-Эми…
– Вот мы и пришли! – громко сказала она.
Профессор открыл дверь своим ключом, и они оказались в маленьком домике с деревянными ставнями. У Дэна снова начался озноб, и он сильно дрожал. На руках у него были марлевые повязки, пропитанные умхлаба. Лицо его делалось то темно пунцовым, то желтовато-серым.
Нелли прижала его к себе.
– У него начинается токсический шок! Надо торопиться! – закричала она профессору. – Сделайте что-нибудь, срочно!
– Посадите его в кресло! – коротко сказал он. – Я схожу в медпункт.
Эми внесла Дэна в комнату и ахнула. Это действительно был дом ее бабушки. Казалось, она сидит тут же, только в другой комнате. Те же кружевные салфетки на столике. Расставленные на них кофейные чашечки, словно ждущие, что она вот-вот появится из кухни с кофейником в руках. На стене висел портрет Грейс, выполненный рукой Эми, когда та училась в третьем классе.
Они положили Дэна на диван.
Боль явно усилилась, и он стонал в полный голос, переходя на крик.
Наконец прибежал профессор Бардсли. В руке он держал шприц.
– Вы сами будете делать ему укол?! – вскрикнула Эми.
– Но это единственный способ сделать так, чтобы противоядие попало ему прямо в кровь, – ответил профессор.
Эми отвернулась, крепко держа Дэна за руку.
Она почувствовала, как он на мгновение весь сжался, издав еле слышный стон, скорее похожий на вздох.
Наконец через секунду он расслабился. Сердце Эми сжалось от боли.
– Что? Что происходит? Почему он…
Профессор вытер свободной рукой лоб. Жилы у него на лбу вздулись так, что казалось, вот-вот – и они лопнут.
– Все, теперь можно только молиться за него, – слабо сказал он.
– Спасибо вам, – ответила Нелли. – За все спасибо.
Профессор еле улыбнулся.
– Нет, это вам спасибо, – сказал он. – Если бы мне самому пришлось сидеть за штурвалом…
Голова Дэна откинулась в сторону. Губы его дрогнули, но он все еще молчал.
– Мне надо ненадолго вернуться в аэропорт, – сказал профессор. – Джет слишком близко стоит к посадочной полосе, и это опасно для других самолетов. Я скоро вернусь. Лишь переставлю «Летающего Лемура», и обратно. Мы вылетаем, как только Дэну станет лучше. Здесь слишком опасно оставаться.
* * *
Но он отсутствовал гораздо дольше. Нелли сидела у его постели и смачивала руку Дэна соком умхлаба. Он долго не приходил в себя. Кожа на его руках сильно пострадала от ожогов.
– Э-эми? – неожиданно выдохнул он. Лицо его скривилось от боли.
Она бросилась к нему.
– Дэн! Ты говоришь!
– Точняк, – промолвил он. – Послание Черчилля… Которое дала миссис Тембека… Где оно?
– У тебя в кармане, кажется…
– Хочешь, я его достану? – предложила Нелли.
– Можно еще компресс, на руки… пожалуйста…
Нелли побежала за водой. Эми снова стала рассматривать бабушкину комнату. Слезы навернулись ей на глаза. Она старалась не плакать. Из-за нее чуть не умер ее брат. Ее злоба вызвала злобу у Изабель. Изабель заставила Иана включить пропеллер. Потом эта история в «Летающем Лемуре». Она расстроила своего брата. Из-за этого он забыл об осторожности и разлил ампулу…
– Дэн? – тихо сказала она. – Прости меня, это был гнев. Я не должна была так себя вести.
Дэн едва заметно улыбнулся ей в ответ.
– Теперь ты спасаешь мою жизнь, – сказал он. – И мне все равно, что было. Эй, ты проверяла пианино? Поиграй…
В углу комнаты стоял небольшой кабинетный клавесин, на котором лежала стопка нотных тетрадей. Эми подошла к клавесину и взяла несколько аккордов. Но инструмент был сильно расстроен. Она вспомнила их вечера в бабушкином роскошном доме в Массачусетсе. Та играла сама и разучивала с ними их любимые песни из бродвейских мюзиклов.
«И вы хотите сказать, что айпод лучше?» – смеялась Грейс.
Рядом с клавесином стояло маленькое бюро, украшенное вычурной резьбой по дереву, что так не гармонировало с простым интерьером комнаты и строгими, плавными линиями клавесина. Эми задумчиво приоткрыла один из шкафчиков и тут же подскочила, отпрыгнув на середину комнаты. Из шкафчика выполз огромный мохнатый паук. Она обернулась посмотреть на Дэна. Он, лежа, что-то писал.