Book.

По идее, Дэн – ребенок, оказавшийся один-одинешенек в совершенно чужой стране, да еще и посреди этакой неразберихи, – должен был испугаться или, по крайней мере, хотя бы растеряться. Но только по идее. Дэн же не чувствовал ничего, кроме жгучей злобы на самого себя.

«Что я наделал?»

Он поверил Йоне, хотя прекрасно знал, что ему ни на секунду нельзя доверять. Он убежал от Эми, хотя прекрасно знал, что им ни на секунду нельзя расставаться, ни при каких обстоятельствах. И вот, остановившись посреди толпы, в самом центре этого гигантского муравейника, он вдруг познал самую банальную истину, которая только существует на свете: у него нет в этом мире никого, кроме Эми, а у нее – никого, кроме него.

Но теперь все, ищи ветра в поле! Поезд ушел, и они потеряли время, чтобы найти друг друга. И он не знает, куда завели их поиски, где ее теперь искать. И он не может даже просто пойти и сдаться на милость органам опеки или, хуже того, тете Беатрис. А самое страшное, он сегодня, кажется, дал лиха, когда ляпнул сгоряча то, что должно остаться в тайне. То, что никогда никому нельзя говорить, даже под страхом смерти. А теперь слухи разлетятся со скоростью света. Они с Эми Мадригалы… И как он мог так проболтаться? Ради чего? Только для того, чтобы всего на какое-то мгновение насладиться этими обалдевшими физиономиями Уизардов?

Он снова усмехнулся. Нет, все-таки здорово он их огорошил, мягко говоря. А они как стояли, так и остались стоять с разинутыми ртами – ну и видок был у них, загляденье! Это было прекрасное мгновение!

«Нет, все-таки я идиот. Теперь они за меня возьмутся. И за Эми».

Надо было ее предупредить! Конечно… Но какой смысл? Если Нелли, скорее всего, даже не проверяет свой телефон… и зачем, если он все равно не работает в Китае?

Небо вдруг в одно мгновение заволокло жирной черной тучей, и город захлебнулся в дожде. Он лил сплошной невидимой стеной. Словно кто-то включил кран сразу на полную мощность. Велосипедисты ниже согнулись над рулем, прикрывая собой сумки, пешеходы жались к стенам, укрываясь под узкими карнизами крыш. Дэн сбежал по ступенькам вниз и оказался под крыльцом видеомагазина. О’кей, значит, это то, что ему сейчас больше всего нужно, – сразить пару космических объектов. Это успокоит ему нервы. И еще какой-нибудь завтрак не помешает. Он позвенел в кармане монетками. У него как раз оставалось немного китайской мелочи.

Он подошел к кассе, и, пока думал, какую выбрать шоколадку, взгляд его буквально прирос к широкоэкранной плазме, которая была установлена за кассой. По телевизору шла новостная программа CNN.

Сердце его остановилось.

* * *

На этот раз Саладин был умнее. И когда Нелли снова взяла его с собой на Великую Китайскую стену, он больше не капризничал, а сидел тихо в безопасности на руках у Нелли, как самый благовоспитанный кот.

Несмотря на раннее утро, площадь перед стеной снова была осаждена интернациональной армией туристов. Эми ненавидела толпу. Она ежилась и злилась. Но на этот раз причиной ее злобы была не толпа. Эми была бесконечно зла на саму себя. Просто она поняла, что Йону искать бесполезно. И не из-за этой толпы – люди тут ни при чем! А потому что его просто-напросто тут нет. Он ведь мог запросто отменить концерты. А этого она, конечно, не учла. Она чувствовала, что он совсем в другом месте и совсем в другом месте таскает за собой Дэна. Или хуже того, взял и попросту бросил его одного в этой непонятной чужой стране. Мысль о том, чтобы сдаться органам опеки и пойти в Посольство США в Пекине теперь все чаще и чаще посещала ее. Ну а что ей еще оставалось делать, если она не могла сама отыскать своего одиннадцатилетнего брата в стране, имеющей самое большое население в мире? Это как искать иголку в стоге сена. Значит, надо попросить того, кто это сделать сможет.

Вопрос только – когда? Сколько еще можно тянуть, испытывая судьбу, и не потерять его навечно? Но не надо рубить сгоряча, пока еще есть немного времени. А потом пусть его ищут профессионалы, у которых имеется доступ туда, где для нее закрыты двери, и которые способны найти любого пропавшего человека. Прошло уже четыре дня. Четыре дня с тех пор, когда она в последний раз виделась с Дэном.

Они шли и шли. Просто шли вперед и, пройдя несколько километров, увидели, что все туристы остались далеко позади, а здесь, на этом участке бадалинской стены, они совсем одни.

Эми устала, ноги ее так отяжелели, что стали похожи на две гранитные глыбы. На душе скребли кошки. И с каждым шагом сердце ее опускалось все ниже и ниже. Она не просто выбилась из сил. Она стала падать духом. Но они не повернут назад. Ни за что. Но стена-то бесконечна. Она тянется еще на тысячи километров!

Они поравнялись с супружеской парой, поздоровались, и супруги попросили ее сфотографировать их вместе.

– Конечно! – сказала Эми.

Камера показалась ей пудовой. Это был профессиональный и очень дорогой фотоаппарат. Она поднесла ее к глазу и стала наводить объектив. Настроив линзы, она сфокусировала изображение на паре, и башня, которая была на порядочном расстоянии, в объективе оказалась намного ближе. Глядя на нее сквозь оптический прицел, Эми совершенно четко увидела на ней изображение какого-то странного, что-то напоминающего ей китайского иероглифа. Он был нарисован на старинных деревянных воротах башни.

Но почему он должен ей что-то напоминать, если она даже не изучала китайский?

Эми нажала на кнопку и, сделав для верности еще пару снимков, вернула камеру хозяевам. И в этот момент она вспомнила.

– Нелли, посмотри туда, видишь тот иероглиф? Это не его рисовал дядя Алистер на своей салфетке в ресторане? – сказала она, когда они немного прошли вперед.

Нелли прищурилась.

– А кажется, что и в самом деле он! И кому пришло в голову писать слово «шарм» на Великой Китайской стене? Как ты думаешь?

Звонкий голос Нелли был услышан еще не успевшей далеко отойти парой.

– Шарм? Нет, что вы, – улыбнулись они. – Этот иероглиф означает «милость», что на английском звучит как «Грейс».

* * *

На первый взгляд эта сторожевая башня ничем не отличалась от остальных, которые стояли по всей длине Великой Китайской стены и призваны были защищать границу Китая от разорительных набегов бесчисленной монгольской орды. Внутри царил холодный полумрак. Слабый, тусклый свет струился сквозь маленькие бойницы, предназначенные лишь для тонких боевых стрел. Старинная лестница вела вниз, к самому основанию стены, где располагались казармы и арсенал. Все башни были как две капли воды похожи одна на другую. Но в этой было одно отличие.

– Смотри, а здесь есть еще одна лестница! – воскликнула Нелли, когда глаза ее привыкли к темноте. – Она ведет наверх.

И это действительно было необычно. Они поднялись по ступенькам и оказались на следующем этаже, где была еще одна деревянная дверь с точно таким же символом. «Грейс». Дверь была заперта.