По прибытии в офис, Маршалл никому не рассказал о случившемся накануне. Даже Эшли. Он вообще не позвонил ей, зная, что они увидятся завтра: не хотел вводить в заблуждение звонками и клятвами в любви. Он любил ее, страстно, но уже принял решение и знал, что оно правильное. Для него, семьи, карьеры, а в конечном счете и для Эшли. И он непременно будет навещать своих девочек. Они принадлежат ему, навсегда. Ему придется рано или поздно сказать Лиз о близняшках, но это время еще не пришло. Может быть, когда они подрастут. И если к тому времени они с Эшли не будут встречаться уже довольно долго, Лиз простит ему девочек. Когда-нибудь в будущем он хотел познакомить их с братьями и сестрой. Они родственники и имеют право знать друг о друге, а он любит их всех. И, войдя в офис, как бы ни было трудно, он был счастлив, что принял такое решение. Единственное, что оставалось сделать, – это завтра поговорить с Эшли. И когда он это сделает, худшее позади. И он сможет сообщить совету директоров, что ситуация урегулирована и у них нет больше повода для беспокойства. Это главное, чего он хотел. А Лиз будет счастливой победительницей, даже не зная об этом. Его отношения с Эшли – жертва, которую он должен принести ради своей карьеры. В этом он уверен.
В понедельник, когда у Маршалла случилась паническая атака, о чем Эшли не знала, она проводила тихий вечер дома. После того как девочки ушли спать, она проверила свою страничку в Интернете на предмет наличия электронных посланий от галерей. Она недавно послала фотографии своих работ нескольким галереям на Восточном побережье в надежде, что они согласятся выставить их. Ей нужно было что-то делать, строить карьеру, и ее психотерапевт предложила попробовать это, когда она стала жаловаться, что в ее жизни ничего не происходит и не меняется ни с Маршаллом, ни с работой. Психотерапевт заметила при этом, что заставить Маршалла действовать она не может, но заняться собственной карьерой необходимо. И Эшли поняла, что она права. Было еще слишком рано ждать ответов от галерей, с которыми она вступила в контакт, но она надеялась получить одно или два послания, если кому-нибудь понравятся ее работы.
Как оказалось, одно послание все-таки пришло, от галереи из Флориды, которая ее не очень интересовала. Они написали, что пока не выставляют новых художников, хотя ее работы им очень понравились. Эшли была разочарована, но оставалось еще семь галерей, ответа которых она ждала с надеждой. Они пока не откликнулись.
После того как прочитала стандартный ответ от галереи, Эшли заметила в электронной почте еще одно сообщение, отправленное с адреса: gmails@gmail, – который ни о чем ей не говорил. В строке темы было написано: «Это вы?» Она открыла сообщение, и оно оказалось коротким и по существу. В нем говорилось: «Это вы та самая Эшли Бриггз, которая училась в Гарвард-Уэстлейк в Лос-Анджелесе?» И были указаны годы учебы. «Если это так, меня зовут Джеффри Майлз. Я переехал в Лондон, когда мне было тринадцать, а вам двенадцать. Я вернулся на этой неделе и хотел бы узнать, как у вас дела». Далее следовал номер его мобильного телефона. «Вспомните про белую лошадь, которую мы видели на пляже перед моим отъездом: может, пробудится ваша память. Надеюсь, это вы. Если это так, я был бы рад увидеться с вами. Всего наилучшего, Джефф». Напоминание о белой лошади заставило ее расхохотаться. Эшли отлично знала, кто это. Она была безумно влюблена в него, когда училась в седьмом классе, а он – в восьмом. Этот привлекательный парень выглядел в точности как Альфальфа, герой сериала «Пострелята», вплоть до чуба. Они гуляли по пляжу в Санта-Барбаре, когда ее родители отвезли их туда на день. А когда всадник на белой лошади проскакал галопом мимо них, Джефф воспользовался случаем, наклонился и поцеловал ее. Это был ее первый поцелуй – неуклюжий и невинный, но в то время ей так не казалось и она думала, что влюблена. Его мать была американка, а отец – англичанином и успешным драматургом. Через пару месяцев после этого события на пляже они переехали жить в Англию. Эшли смутно припоминала, что у него была старшая сестра, студентка университета. А после того как он уехал, она раза два получала от него весточки. Электронной почты тогда еще не было, и его письма шли до нее годами из отдаленного интерната на задворках Шотландии, который он ненавидел. А потом они перестали переписываться и она больше о нем ничего не слышала. Она вообще не думала о нем, но помнила все, в том числе и этот нелепый, неловкий поцелуй, который в то время казался таким волнующим и даже сейчас, спустя восемнадцать лет, сохранился в ее памяти как нежный и приятный.
Она улыбалась, отвечая на его послание. Ей нечем было больше заняться: девочки крепко спали, а Бонни опять работала до поздней ночи, и она не разговаривала с подругой уже несколько дней. Так было всегда, когда начинались съемки.
«Да, я та самая Эшли Бриггз. И отлично помню и белую лошадь, и то, что ты сделал, когда мы увидели ее. Где ты? Как твои дела? Почему вернулся? И чем занимался последние восемнадцать лет (в двух словах)? Кстати, я живу в Малибу. Огромный пляж. И никаких белых лошадей. С любовью, Эшли». Она задумалась насчет «с любовью», но решила оставить: все-таки старый школьный друг. Хотя никогда не подписала бы так письмо к малознакомому человеку. Но ведь они с Джеффом знают друг друга сто лет.
Он ответил три минуты спустя, как только успел прочитать ее сообщение. Эшли улыбнулась, увидев его письмо. Это было весело и оживляло ее вечер.
«Дорогая Эш, мне жаль, что в Малибу нет белых лошадей. Я жил в Лондоне и Нью-Йорке, писал сценарии. Это у нас в роду. Здесь меня наняли на телешоу. Приехал три дня назад, ищу квартиру, желательно рядом с Западным Голливудом. Это больше, чем два слова, но лучшее, на что я способен. А как ты? Замужем? Одна? Разведена? Дюжина детишек? Я вижу, ты художница. Хорошая работа. С любовью, Джефф».
Она ответила так же быстро: «Дорогой Джефф, Санта-Моника и Уэствуд тоже очень милые места. Я рада, что ты вернулся. Поздравляю с новым шоу. Спасибо за отзыв о моей работе. Я одинока, у меня две дочери-близняшки, семи лет. Очень хочу увидеться с тобой. Давай встретимся. С любовью, Эшли». На этот раз она приложила номер своего мобильного телефона.
Он ответил еще быстрее: «Я тоже. Как насчет завтрашнего обеда? Ресторан «Иви», в 12:30? Я начну работать еще через неделю-две. Приехал заранее, чтобы подыскать квартиру. Я позвоню тебе через пять минут».
Она немного подождала, не позвонит ли он раньше, чем она напишет ответ, и звонок раздался через три минуты. Его голос почти не изменился – может быть, стал чуть глубже, взрослее и приобрел легкий английский акцент: он отсутствовал очень долго.
– Это ты? – спросил он, когда она ответила.
Он казался взволнованным, услышав ее, и она тоже обрадовалась. Это было похоже на глоток чистого воздуха из детства, лучшего времени в ее жизни. Ее родители развелись, мама умерла, когда она еще училась в колледже, а отец снова женился, переехал и спустя несколько лет тоже умер. Но когда она знала Джеффа, все было просто и радостно для них обоих. Его отец тоже умер, – она читала об этом, так как он был известной личностью.
– Это действительно ты? – со смехом переспросил Джефф.