– Все в порядке, товарищи. Прислан с Лубянки на усиление в предпраздничный день.

Один из старших лейтенантов очень внимательно осматривает удостоверение, наконец, возвращает его, отдавая честь.

– Извините, товарищ капитан. Обычные меры предосторожности.

– Я же сказал, все в порядке. Как у вас здесь?

– Все тихо и спокойно. Пока, во всяком случае, – ответил второй старший лейтенант.

Он тоже отдал честь, и оба уходят на старое место. Капитан смотрит им вслед и улыбается.

– Вот именно – пока! – негромко произнес он им вдогонку.

Неспешным шагом капитан прогуливается по Красной площади, осматривает здание ГУМа, Покровский собор, памятник Минину и Пожарскому. Наконец, подходит к Лобному месту. Пару раз обходит его вокруг, поглаживая холодный камень, помнивший прикосновения многих и многих исторических личностей и обычных людей, государственных преступников и обыкновенных татей за те столетия, которые пролетели над Россией. Под ногами поскрипывает первый снег. Пар вырывается изо рта. Останавливается. Внимательно осматривается, убеждаясь, что за ним никто не следит. И быстро взбирается на парапет Лобного места и прыгает внутрь. Опирается спиной о парапет и улыбается. Смотрит на часы, затем расстегивает шинель и вынимает из-за пояса два пистолета, взводит курки, проверяя их исправность. Засовывает оба пистолета в карманы шинели, застегивается и поднимает голову вверх, глядя на звезды. На минуту прикрывает глаза, затем резко открывает, отталкивается от стены и, присев на корточки, осторожно выглядывает. На площади все по-прежнему было спокойно, только иногда раздавались какие-то команды да перекрикивались охранники.

Капитан снова посмотрел на часы и поправил шапку на голове.

– Пора бы уж, – недовольно пробормотал он.

Буквально через несколько минут открылись ворота Спасской башни. Один из находившихся неподалеку охранников в штатском передал другому:

– Внимание! Показалась машина Микояна.

Капитан вздрогнул. Вынул из карманов шинели пистолеты, снял их с предохранителя и стал ждать, подсчитывая в уме время и расправляя начавшие отекать ноги. В тот самый момент, когда, по его подсчетам, машина с народным комиссаром и членом Государственного Комитета Обороны Анастасом Микояном приблизилась на самое близкое расстояние от Лобного места, капитан вскочил на ноги и с залихватским выкриком стал палить с двух рук по машине. Автомобиль был бронированным, и никто внутри не пострадал. Водитель, быстро сориентировавшись, свернул вправо – на Васильевский спуск. Между тем к Лобному месту уже подоспела целая группа охранников во главе с обоими старшими лейтенантами. Завязалась перестрелка. Капитан оказался отличным стрелком, в отличие от охранников. Всего несколько минут – и оба старших лейтенанта, а также еще один штатский свалились замертво на холодную, покрытую снегом брусчатку. Пришлось пустить в ход гранаты. Но только вторая смертельно ранила капитана. Пока чекисты добирались до него, он уже умер.

* * *

В этот же день, 6 ноября, разведцентр в Берлине, подтвердив получение шифровки от Таврина – Шиловой, радировал: «Сообщите о положении в Кремле и об отношении Сталина к Тимошенко. Такого рода информация нужна постоянно».

Спустя три дня Таврин, с помощью Шиловой, ответил: «Торжественное заседание состоялось в Кремле. Попасть туда не удалось. Демонстрации и парада не было. Положение в Кремле пока прояснить не имею возможности. Тимошенко перед праздником в числе многих маршалов награжден орденом. Других сведений нет».

6

Поздней ночью 6 ноября после получения информации о покушении на Микояна разъяренный Берия нервно и быстро вышагивал по своему кабинету. За столом, понурив голову, сидели бледные, поигрывавшие желваками Меркулов и Абакумов.

– Как могли эти сволочи прозевать такого дывэрсанта? Всех арестовать, допросить и расстрэлять, как бешеных собак. И это в самый решающий момэнт. Тэпэр я просто винужден усилить охрану Кобы и ни адын лишний человек в Кремл уже нэ пройдет.

Берия остановился напротив сидящих подчиненных.

– Ти, Меркулов, лично возглавишь следствие. Я бэру его под свой контрол. Каждый дэн будешь мне докладывать.

– Слушаюсь, товарищ Берия.

– А ти, Абакумов, давай отбой Таврину. Будем ждать другого подходящего момэнта.

– Понял, Лаврентий Павлович.

– Мне это все напоминает события двухлетней давности, – произнес Меркулов. – Опять, как и с Дмитриевым, совпадают время – 6 ноября, и место – Лобное место на Красной площади.

– Вот и виясни, есть ли здесь какая-то связь, – рявкнул Берия.

7

Между тем советская радиоигра «Туман» вкупе с немецкой операцией «Возмездие» продолжались. И в обеих главную роль играл один человек – Петр Таврин. 13 ноября он сообщил в Центр «оперативные» данные: «Торжественное заседание состоялось в Кремле. Попасть не удалось. Демонстрации и народа не было». Из «Цеппелина» в ответ продолжали слать шифровки с требованием повторно сообщить обстоятельства и место крушения самолета….

Тогда майор Григоренко решил несколько усложнить правила своей игры. Понимая, что в абвере и СД работали тоже далеко не идиоты и Таврина могли и должны были проверять, Григоренко решил, что главной целью должно было стать создание видимости успешной работы Таврина, чтобы убедить немцев отказаться от попыток создания, подготовки и отправки дублирующей группы террористов с подобным заданием, о котором в Москве могли бы и не знать. Кроме этого, Григоренко предложил попытаться убедить Берлин переподчинить Таврину других агентов.

23 ноября немцам радировали: «Работать в Москве оказалось гораздо труднее, чем я думал, приходится начинать все заново, подыскиваю людей. Хочу устроиться работать. Сообщите ваше мнение, прошу ответить, что с семьей Лиды. Привет. Л.П.» Ответ пришел следующий: «Вблизи вас работают друзья. Хотите для взаимной поддержки быть сведены вместе?» Подобное предложение вызвало опасения, что немцы готовятся проверить, не работает ли Таврин под колпаком НКВД, и тогда поступили хитро. Таврин ответил: «Вам виднее. Если это поможет ускорению моего задания, я согласен».

Следующую радиограмму отправили 27 ноября: «Все телеграммы уничтожены. Содержание непонятых вами групп восстановить не могу. В телеграмме № 4 после слов «из-за плохой дороги» сообщал, что мотоцикл пришлось уничтожить. После чего прибыли во Ржев, откуда пытались с вами связаться. Л.П.»

7 декабря пришло задание из «Цеппелина»: «Вашей задачей является прочно обосноваться в Москве и подготовить проведение поставленной вам задачи. Кроме того, сообщать о положении в Москве и Кремле». В тот же день в Центр направили тщательно подготовленную шифровку: «Точного места посадки не знаю. После аварии на другой день к вечеру вышли к деревне Баранцево, 20 км южнее станции Княжьи Горы, на железной дороге Ржев – Москва. От деревни Баранцево место посадки по моим расчетам не более 30 км на юг. Л.П.»