– А ты не затыкай мне рот, Бенолев прихвостень! – взвился длинноволосый. – Вы посмели посягнуть на самое святое – на свободу и права Деятельного Разумного, и я непременно призову вас к ответу! Вам вместе с вашим ополоумевшим предводителем придется держать ответ перед Симпоисой! Нет – перед всей Киолой! Собрались здесь, недоноски, получающие удовольствие от чужих страданий…
– По-моему, – прервав этот бурный поток, произнес широкоплечий, – у каждого из тех, кто принял приглашение Беноля, каждое утро спрашивали, желает ли он продолжить эксперименты. Или вас, уважаемый, к чему-то принуждали силой?
Визгливый слегка растерялся, но лишь на мгновение, и тут же снова заверещал:
– Это не ваше дело! В том состоянии, в котором я находился после ваших бесчеловечных экспериментов…
* * *
– Такого бы мне в отделение, – мстительно ухмыльнулся Банг, наблюдавший за балаганом в столовом зале на большом, в рост человека, экране. Но быстро переменил мнение: – Хотя я вообще не понимаю, на хрена мы додержали этого мозгляка до самого конца программы? Ведь остальных визгунов вышвырнули, как только они начали верещать. Прям как наши писаки из… – тут Джо смачно сплюнул себе под ноги, – «Дейли ньюс», «Нью-Йорк таймс» или «Нью-Йорк пост». Тоже ни хрена не делают, только виски в барах накачиваются да корчат из себя важных шишек. А как такого за шкирку возьмешь да приподнимешь, чтоб хотя бы заблеванную стойку протереть, – так тут же все дерьмом изойдут. Мол, покушение на свободу прессы!
– А мне в роте такого и даром не надо, – отозвался Иван, – хотя старшина Провоторов таких быстренько на место ставил…
– Он здесь не из-за себя самого, – тихо сказал сидевший у того же экрана адмирал Ямамото.
– А из-за кого же? – удивился Банг.
– Из-за остальных, – пояснил Ямамото. – Мы с майором Скорцени отобрали сорок два человека, просмотрев личные страницы почти восьми тысяч кандидатов, которые разработанная мной программа до этого отобрала из шестисот сорока тысяч, найденных поисковой программой по заданным нами параметрам. – Адмирал вздохнул. – И как видите, из этих кандидатов, прошедших тройной отбор, почти половина отсеялась еще на этапе тестов…
– Ну, если быть честными, то отсеялась не половина, а практически все, – подал голос майор. – Просто никого более подходящего мы на этой планете найти не смогли.
Русский с Бангом, проигнорировав немца, молча смотрели на адмирала, ожидая продолжения.
– Так вот, отбор закончен. Но для того чтобы мы могли хотя бы попытаться сделать из этих людей бойцов, нам надо, чтобы они сами захотели ими стать… ну или как минимум были уверены, что именно они, сами, без принуждения, решили продолжать свое участие в экспериментах. – Адмирал замолчал.
Банг некоторое время напряженно размышлял над его словами, потом недоуменно покосился на экран, на котором разворачивалась роскошная многофигурная дрязга.
– А этот-то тут при чем? Ну затеял склоку, и что?
– Те, кого мы отобрали, конечно, пока еще слишком слабы и отучены от любого насилия, но одним из основных параметров, по которому мы отбирали людей Киолы для своих тестов, был индивидуализм, – пояснил адмирал. – Ибо индивидуализм – один из отличительных признаков лидера.
Банг еще некоторое время подумал и честно признался:
– Все равно не понял.
– Ну сам прикинь, Банг, – вмешался старший лейтенант Воробьев, до которого уже дошло, что имел в виду адмирал, – ежели бы вот ты ввязался в какое дело, а потом понял, что у тебя к нему душа не лежит, и тебе от этого хреново, и напряги всякие – устал там, мышцы болят, короче, так и тянет всех послать далеко и по матушке… А тут у тебя под боком вылезает этакое говно и начинает тебе в уши свое дерьмо выблевывать, ну навроде тех твоих писак. Причем по смыслу-то говорит именно то, о чем ты сам только что думал. Что, мол, и устало оно, и напряги у него, и мышцы болят, и вообще все вокруг ему за это должны, а те, кто не согласен, – уроды и быдло. Вот если бы так – ты бы что сделал?
Джо озадаченно наморщил лоб, а затем его лицо озарила вспышка понимания.
– Ага, так вы их на слабо хотите взять? То есть подсунули им дерьмо, глядя на которое так и хочется… кхм, ладно – отвернуться, раз уж они тут все такие послушные мальчики из церковно-приходской школы. Ну и чтоб им себя с этим дерьмом не равнять – им теперь придется к нам в оборот идти?
Адмирал улыбнулся:
– Где-то так…
– Ло-овко! – восхитился Банг и уважительно кивнул: – Я, пожалуй, присоединюсь к моему приятелю Ивану и тоже буду вечерами заходить к вам, адмирал, поболтать. А то так, глядишь, вы и меня, как-нибудь разведете…
И в этот момент в комнату, где сидели у экрана четверо землян, влетел обеспокоенный Алый Беноль.
– Мне кажется, что мы с вами совершили страшную ошибку, – нервно начал он, – когда решили утром собрать всех, кто участвовал в наших экспериментах, в одном зале. Вы бы видели, что сейчас там творится… – Он заметил, что демонстрирует экран, и всплеснул руками. – А, да вы всё видите! О боги, мы должны немедленно идти туда и прекратить эту безобразную склоку! Я опасаюсь, что там может даже совершиться насили… – Тут ученый осекся, потому что на экране визгливый схватил стоявшие перед ним чашку и тарелку и со всего размаха жахнул их об пол.
В столовом зале установилась ошеломленная тишина.
Беноль несколько мгновений скорбно пялился на экран, потом тяжело вздохнул.
– Ну вот, я же говорил… – горько пробормотал он, опускаясь на ближайшее сиденье и печально склоняя голову.
Адмирал же, все это время взиравший на экран спокойно, легко поднялся на ноги.
– Да, нам пора вмешаться. Господа, вы не составите мне компанию?
И все поднялись, грохоча отодвигаемыми креслами. Ученый же уставился на них недоуменным взглядом, а затем взволнованно заговорил. По его мнению, то, чего изо всех сил должен избегать любой Деятельный Разумный, а именно – насилие, уже произошло, и пусть от него никто не пострадал, все равно надежды рухнули и никаких шансов на успешное завершение проекта более не существует… Примерно в таком духе он и высказался.
Адмирал с трудом сдержал улыбку. Действительно, то еще насилие – тарелку об пол жахнул…
– Мне кажется, в вас говорит стереотип, вы просто забыли самую суть предложенного нами и уже одобренного проекта, – мягко ответил он ученому. – Мы ведь собирались учить выбранных нами киольцев именно насилию, причем в самом крайнем его проявлении, то есть умению лишать жизни Деятельных Разумных… вопреки их собственному желанию. Так что не принимайте близко к сердцу этот пустяк. А вот использовать запись, гм, проступка этого кандидата, чтобы уверить ваших друзей из Симпоисы, что он не слишком адекватен и его слова не заслуживают доверия, было бы очень неплохо. Мы переходим на основной этап проекта, так что не хотелось бы привлекать излишнее внимание…