– Не стреляйте! Это я, Андрей!
Луч прожектора пополз по асфальту, пересек клумбу, метнулся к Андрею. Он поднял руку с автоматом, второй защитил глаза – яркий свет слепил. Грянул хриплый голос, усиленный громкоговорителем:
– Положи все оружие и подходи с поднятыми руками.
На миг Андрею сделалось страшно, но очень быстро пришло понимание, что чистым незачем уничтожать единственного человека, связывающего их с внешним миром.
Он выполнил просьбу. Повертел в руках пистолет, оставил на тротуаре. Так же поступил с гранатами. Катану решил оставить. Развернул руки ладонями вверх и двинулся к источнику слепящего света. Он ничего не видел, кроме прожектора. Налетел на ограждение, разделяющее полосы движения, ощупью двинулся вдоль ряда ржавеющих у обочины машин. От волнения он даже о боли забыл.
– Любое неловкое движение, и мы стреляем, – сказали уже без громкоговорителя.
Андрей по-прежнему не видел ни говорившего, ни бронетехники.
– Кирилл, это ты? – крикнул он, глядя вбок, в темноту, смотреть на прожектор было невыносимо.
– Кирилл погиб два года назад, – сказал кто-то совсем рядом, луч отполз в сторону, и Андрей увидел четырех человек, затянутых в резиновые костюмы, в противогазах. Все они целились в него. С брони МТЛБ спрыгнул пятый чистый, остановился в паре метров от Андрея, который стоял против света и потому видел лишь черный силуэт. – Меня зовут Андрей.
– Надо же, тезка.
Чистый шумно вздохнул и проговорил едва слышно:
– Ты удивительный человек. Скажу честно, я не очень тебе доверяю, но готов рискнуть. – Он махнул на «мотолыгу»: – Идем в кабину, ты ведь хотел поговорить? Нам небезопасно находиться на улице. Даже крысы нападают, а укус грызуна может вызвать разгерметизацию.
Тезка продемонстрировал доверие, повернулся спиной, полез на броню, сказал сверху:
– Только саблю придется оставить.
Андрей отстегнул катану вместе с ножнами и ощутил себя голым и беспомощным. Чистый тоже нервничал – волнение выдавали скованные движения. В кабине были еще четверо чистых, они замерли истуканами вдоль стен. Казалось, еще немного, и в наэлектризованном воздухе начнут вспыхивать разряды. Тезка уселся на длинную лавку под стеной, указал на место напротив. Другие чистые не шелохнулись.
– Ты единственный человек, который не проявляет к нам агрессию, – нарушил молчание тезка. – Только из-за этого я готов тебя выслушать. Итак, – он развел руки театральным жестом, потом скрестил их на груди, – чего ты от нас хочешь?
Андрей решил не лукавить:
– Мы поддерживаем технологии, необходимые при дефиците ресурса, потому можем быть вам полезными.
– Мы? – Чистый прервал его, потом спохватился. – Извини, продолжай.
– Ну да, наша… ааа… община. Ваши машины ездят на дизеле? – чистый кивнул. – Мы переделали бензиновые под этиловый спирт, потом что скоро дизель выдохнется, а спирт можно производить самим.
– Хммм. – Чистый хотел потереть подбородок, но вспомнил, что он в противогазе, и опустил руку. – Дизель при правильном хранении может не портиться лет пятнадцать-двадцать, нашему анклаву удалось сохранить несколько емкостей, но горючего осталось на год-два. А как вы решили вопрос с аккумулятором?
– Ручной стартер. Могу позже подробно расписать, что мы и как изменили в механизме. Раньше ж не было аккумов, а машины ездили.
– Ну да. – Чистый потер горло, закашлялся и объяснил: – Кашель – последствия жизни при низкой влажности. Мы все страдаем от бронхитов. Так что хотел именно ты?
Чистый начал немного притопывать.
– Мы сильно мало живем, – пожаловался Андрей, и чистый вздохнул разочарованно.
– Да? Сколько тебе лет?
Вопрос застал Андрея врасплох.
– Двадцать семь… то есть пока еще шесть.
Чистый кивнул, шланг его противогаза качнулся:
– Вот именно. Ты самый старый зараженный, которого я встречал. Думал, что ты давно умер и записки мне оставляет кто-то из молодняка.
Андрей махнул рукой:
– На мне целое поселение, наверное, поэтому судьба щадит меня. Но часы тикают, чувствую, что мне мало осталось. Это я к тому, что преемники цивилизации – вы, чистые. У вас ученые, ресурсы. Вы наверняка изучаете вирус… Самое большое ваше преимущество: у вас много времени, мы, зараженные, не успеваем учиться.
– Изучаем. – Чистый стал отбивать дробь ногой, посмотрел на одного автоматчика, на другого. – И пока поняли, что победить его невозможно, иначе мы бы уже бегали по поверхности без противогазов. – Он замолчал и перевел разговор в другое русло: – А где вы поселились? Вы ж, насколько я понял, развиваетесь, не стоите на месте?
– Где база, я не скажу, – вздохнул Андрей, – по понятным причинам. Вы ж не говорите, где ваш бункер. Но неужели за все это время вы не придумали не вакцину, нет, сыворотку, которая подарила бы хотя бы пять лет жизни?
Андрей не видел лица собеседника, но чувствовал, что тот нервничает все больше. Подумав с минуту, чистый сказал:
– Работы ведутся. Может, если бы в свое время спасали самых лучших и талантливых, а не самых богатых, дело двигалось бы быстрее…
С улицы донесся искаженный противогазом голос:
– Шестой, бункер на связи. Первый приказывает возвращаться с грузом.
– Вас понял, – ответил тезка и обратился к Андрею: – Кое-что есть. И самое обидное – мы не можем этим пользоваться, а вот вы – вполне. – Он поднялся, сместился ближе к люку, задрал голову, глянул вверх, словно ему не хватало воздуха. – Но ты ж понимаешь, ничто в этом мире не бесплатно. К тому же я не знаю, одобрит ли начальство мое решение…
Андрей потер виски. Ощущение было, словно он долго брел в абсолютной тьме, натыкался на стены, и тут вдалеке появился мерцающий свет. И непонятно, что это: выход или гнилушка болотная.
– Короче говоря, придется немного подождать, – резюмировал чистый и развел руками. – Будь моя воля, я поделился бы с тобой разработками, не раздумывая, и так приобрел бы союзников на поверхности. Не представляешь, насколько это важно.
– Расскажи хотя бы, что вам известно про вирус? Сколько живут зараженные в среднем?
– Кому как повезет. Кто месяц, кто – пять лет. В среднем три года. Зараженные дети доживают до восемнадцати-двадцати. Счетчик включается с шестнадцати, подростки не мутируют. Кто раньше созрел, тот и умирает раньше.
Катя… Выходит, ей тоже осталось недолго. Значит, надо добыть сыворотку во что бы то ни стало…
– Дело в том, – продолжил чистый, – что я еще не встречал таких, как ты. Восемь лет с момента заражения – это фантастика. Ты уникальный человек.
В салоне начало происходить странное движение: с брони передали какой-то баллон в черном мешке, автоматчики поставили его рядом с двумя другими баллонами. Тезка сказал: