Самого Барлима венценосный папаша никогда не расценивал в качестве наследника на престол, видимо всерьез полагая, что жить будет если не вечно, то, по крайней мере, лет двести. Именно поэтому с детства наследный принц был предоставлен самому себе. Пиры, балы, охота, попойки с придворными приятелями, ночные вылазки в трущобы Уиндрома, славившегося своими публичными домами, куда девочек поставляли со всего света, — вот, пожалуй, полный список всех государственных дел, которыми был обременен Барлим.
Военному искусству, науке дипломатии, магическим навыкам и ораторскому мастерству принц не обучался никогда. Лишь когда Барлиму стукнуло пятьдесят три, Марлион решил-таки вывести отпрыска на политическое поприще, а именно: обязал его предложить руку и сердце дочери короля Гаэлона Литии. Королевство Гаэлон располагалось всего в трех днях конного пути от Марборна — неприступные скалистые горы разделяли два государства, и, чтобы добраться из одного королевства в другое, надо было долго петлять объездными горными тропами. Это обстоятельство и оказалось спасительным для прадеда Mapлиона — Хагбена Грозного — сто шестьдесят лет назад, когда грянула большая война между Гаэлоном и Марборном.
В те времена война велась по всем правилам. Послы Хагбена Грозного явились в Дарбион, зачитали вековую формулу ультиматума, в котором, учтиво именуя короля Гаэлона шелудивым псом, милостиво предложили ему сложить с себя королевский сан, признав повелителем Гаэлона Хагбена Грозного.
Король Гаэлона, придерживаясь рыцарского этикета, закатил пир, на котором отклонил предложение, вызвав безмозглого ублюдка Хагбена (так по правилам полагалось величать бросившего вызов) со всей его армией на бой на предгорную Ривенстальскую равнину.
После пира послы, основательно похмелившись, отбыли на родину. И в назначенное время на Ривенстальской равнине грянула битва. Хагбен Грозный был оттеснен к скалам, лишился правого глаза и едва не лишился всего войска. Только чудом удалось ему уйти от преследователей тайными горными тропами. Две недели Хагбен в Уиндроме зализывал раны, а затем со скал спустилось войско королевства Гаэлон.
Нечего было Хагбену противопоставить врагу, поэтому гаэлоняне неспешно добрались до Уиндрома, грабя и сжигая попадавшиеся по пути города и селения. Осада Уиндрома продолжалась недолго. Хагбен Грозный, которого уже тогда стали называть Хагбеном Одноглазым, во избежание полного разрушения столицы пустил гаэлонян в город, своевременно обезопасив себя и городских жителей подписанием мирного договора, в котором обязался выплатить контрибуцию в размере трехсот тысяч золотых монет. Сумма даже в те времена не поражала размерами; поэтому Хагбен единственным своим глазом посмотрел сквозь пальцы на то, что гаэлоняне все-таки малость пограбили Уиндром, пожгли несколько десятков домов, зарубили полсотни мужчин, а сотню-другую девушек и женщин лишили чести.
Так закончилась война. Время шло, ширился и креп оправившийся от ран Марборн, но Гаэлон все же оставался более могущественным королевством. И спустя более чем полтораста лет Марлион решил снова попытаться завоевать опасного соседа. Но методами не своего прадеда, а собственными.
У короля Ганелона в далеком Дарбионском дворце родилась дочь Лития. Девочке исполнилось три года, когда правитель Марборна прислал ее отцу с послами драгоценные дары и письменные заверения в дружбе между государствами. Послы приезжали в Дарбион каждые полгода, и такие визиты стали для короля Ганелона доброй традицией. А когда Литии стукнуло шесть, вместе с дарами его величество Ганелон получил огромный портрет наследного принца Марборна Барлима. К портрету прилагались письмо и придворный менестрель, вдохновенно прочитавший это самое письмо под нежный перебор струн девочке, которая в тот момент была более увлечена исследованием полости собственного носа, чем прослушиванием послания.
Его величество Ганелон сказал: «Хм…» — и удалился на совещание с министрами.
Есть основания полагать, что министры королевского двора Гаэлона пришли примерно к такому же соглашению, как и министры королевского двора Марборна. Если объединить могущества двух государств, тогда соединенному королевству не будет равных среди прочих королевств, коими являются: Орабия, Линдерштейн, Крафия и еще шесть королевств помельче. А уж тогда и рукой подать до создания Великой Империи, правителем которой будет… Ну тут мнения министров Гаэлона и министров Марборна, надо думать, несколько разнились.
И его величество Ганелон молвил: «Что ж, пусть будет так».
Через короткое время в Дарбион прибыл с многочисленной свитой сиятельный жених, и состоялась помолвка шестилетней принцессы Литии и пятидесятитрехлетнего принца Барлима. Оставалось подождать лишь семь лет, пока Лития не ступит в возраст, достаточный для свершения таинства брака.
Но спустя два года, в ночь древнего праздника лунного равноденствия, в Уиндром явились эльфы…
Давно не видели среди людей представителей Высокого Народа. С самой Великой Войны, когда эльфы вдруг покинули свои тайные Чертоги и ни с того ни с сего обрушились мощью своей древней магии на людские города и поселения. Жестока была Великая Война. Эльфов было куда меньше, чем людей, но все же армия каждого отдельного королевства уступала по численности эльфийским войскам, не говоря о том, что боевой мощи эльфов люди почти ничего не могли противопоставить. Взбунтовались некоторые племена гномов, доселе живших с людьми в мире и согласии, и встали на сторону Высокого Народа.
Воины эльфов появились в разных концах света одновременно. Четыре армии, вырезая целые провинции, сжигая города, двинулись с севера и юга, с востока и запада к центру обжитых людьми территорий — к землям, на которых позже возникло славное королевство Гаэлон. Эльфы не вели никаких переговоров, не вступали с правителями королевств и княжеств в соглашения и не брали пленных. Они шли, убивая. Небо чернело от горгулий, на которых восседали эльфийские лучники; вой громадных серебряных волков-скакунов повергал в ужас людей, и целые армии бежали от отрядов эльфийских всадников.
Наконец наступило время, когда людям уже некуда было бежать. Люди сражались отчаянно, но гибли сотнями, окруженные со всех сторон, пока не осталось их меньше тысячи, лучших из лучших, последних — воителей и магов. Они укрылись в последнем замке, опоясав его дополнительными стенами и башнями, укрепив его мощной магией, и нарекли Цитаделью Надежды.
Когда армии эльфов подошли к стенам Цитадели, грянула битва, длившаяся несколько месяцев. Велики были отчаяние и ярость последних защитников человечества, и, как говорят, родилась из этого особая магия, способная противостоять древней магии Высокого Народа. И разбились о стены Цитадели Надежды силы эльфов, дрогнули их отряды и подались в бегство. Тогда покинули воины Цитадель и пошли вослед за эльфами, поднимая по дороге остатки поверженной человеческой расы. Не щадили люди эльфов, как эльфы не щадили их.
Те воины Высокого Народа, что избегли смерти, навсегда скрылись в тайных своих Чертогах. Те же, что не успели, были безжалостно истреблены. И исчез Высокий Народ с глаз людей. Немногочисленные эльфийские города, которые стояли рядом с городами людей до Великой Войны, сровняли с землей, потопили эльфийский флот — чудесные корабли, способные бежать против течения и против ветра, сожгли библиотеки с удивительными поющими книгами, созданные мастерами-эльфами… И воцарилось на земле царство Человека.