Борьба с холодом плохо сочеталась с бдительностью. Поэтому они не заметили, как поздно вечером разведгруппа ополченцев проникла в центр поселка, а затем покинула его. Когда через несколько часов мимо них проследовала основная часть отряда, солдаты сладко спали. Очнулись они в тот момент, когда в здании администрации разгорелась суматошная стрельба.
Парни растерялись, не знали, куда бежать. Пятак перед райсоветом с их позиции почти не просматривался. Героями эти ребята не были, трусами – тоже. Они скатились вниз, чтобы бежать на выручку своим, но залегли на углу перед выходом на площадь. На их глазах пылали боевые машины десанта, на которых солдаты прибыли из части.
Стрельба практически оборвалась, из чего бойцы сделали вывод, что их товарищи погибли под натиском превосходящих сил противника. Идти на смерть им не хотелось. Они отошли обратно в райотдел, вернулись на второй этаж и стали спорить, как вести себя дальше.
Рядовой Палый предлагал устроить засаду проклятым ватникам, когда те выйдут из здания, сжечь банду из гранатомета. Черновский выступал за то, чтобы подойти к проблеме взвешенно. У террористов явно имеется транспорт, не пешком же они сюда пришли.
Так уж вышло, что оба транспортных средства – БМП, ведомый Гававой, и «ГАЗ-66», найденный Левиным – встретились в одной точке. БМП подходила по Восточной улице, а Левину пришлось объезжать воронки и развалины через переулок, выходящий на улицу. Все это, по злой иронии судьбы, произошло рядом с полуразрушенным зданием райотдела.
Левин притормозил, пропуская БМП. Наводчик Лопырев заметил незнакомую машину и чуть не прошил ее из скорострельной пушки. Левин высунулся из кабины, стал махать рукой. Свои, мол, придержи коней. Грузовик пристроился в хвост БМП, и в этот момент со второго этажа райотдела грянул выстрел из «РПГ-7»! Первая граната попала в башню. Вторая взорвалась под днищем боевой машины, порвала гусеницы, третья угодила в отсек управления.
Лопырев погиб сразу, контуженный Гавава выбрался из горящей башни, скатился на землю, где и попал под огонь «АК-74». Обожженный человек, подволакивая простреленную ногу, пытался бежать из ада, но Черновский, вошедший в раж, буквально нашпиговал его свинцом.
Левин при первом же взрыве вывернул баранку, грузовик ушел с дороги и протаранил ограду ближайшего участка. Четвертая граната попала в кузов, пятая – в кабину. Машина загорелась как сухая спичка.
Левин вылетел из кабины, крича как полоумный, подмял собой искромсанный забор, чуть не сделал харакири, уткнувшись животом в ствол автомата. Дымились сапоги, он исполнял какой-то дикий степ с элементами лезгинки. Со стороны это выглядело бы смешно, если бы не было так грустно. Он словно задницей чувствовал неприятности, заскользил по свежевыпавшему снегу, используя приклад автомата в качестве лыжной палки, скатился в силосную яму. В том месте, где Левин только что исполнял зажигательные па, рванула шестая, последняя граната.
Ополченцы, матерясь, уже неслись на «огонек». Картина, представшая взорам бойцов, ранила их в самое сердце. БМП превратилась в факел, неподалеку валялся мертвый механик. Кабина грузовика была раскурочена, вывернута наизнанку. Тент уже сгорел, пламя слизывало краску с металлических бортов.
К счастью, в простреливаемую зону попал лишь Архипов. Сверху стегнула автоматная очередь, и бывший автоинспектор покатился под фундамент райотдела, где и засел со злобным лицом. Остальные разбежались. Гуляев сполз в развороченный колодец. Бобрик и Семицкий кинулись под защиту бетонной плиты. Алексей попятился, столкнулся с перебегающим Кульчием.
Злоба душила командира, он безуспешно уговаривал себя успокоиться. Столько ошибок и потерянных жизней всего за несколько часов! Он с отчаянием таращился на догорающую технику.
– Мужики, я живой! – прозвучал со стороны дороги срывающийся крик. – Это Левин, я почти в шоколаде. Здесь какая-то яма! Леха, их двое, они на втором этаже!
Гранатомет помалкивал. Возможно, хохлы отстреляли весь боезапас. Рядом распластался прапорщик Кульчий. Он держал под прицелом заднюю дверь райотдела. Алексей покрутил рукой, и Бобрик с Семицким, пригибаясь, побежали в обход, чтобы устроиться на северной стороне. Забился в судороге автомат, в ответ захлопали рваные выстрелы, донеслись глухие крики, сменившиеся зловещим хохотом Левина.
– Ишь, погулять хотели! – проорал он. – Мужики, они заблокированы в здании, теперь не вырвутся!
Терять этой парочке уже было нечего. Они понимали, что после подрыва техники и уничтожения экипажа ополченцы не оставят их в живых. Бойцы мятежной республики подбирались к дому, используя укрытия.
Левин выбрался из ямы, залег за остовом сгоревшей БМП. Выполз из колодца Гуляев. Он зацепился за что-то ватником и чертыхнулся. Архипов оторвался от фундамента, прижал к плечу приклад, ствол направил вверх, покинул слепую зону.
В окне над головой мелькнул силуэт. Архипов выстрелил первым. Украинский солдат отпрянул. Архипов отбежал еще на несколько шагов и принялся расстреливать оконную раму. Закончились патроны в магазине, он снова бросился под фундамент, стал перезаряжать автомат.
Ополченцы сжимали кольцо, вплотную подбирались к дому. В окнах периодически что-то мелькало. Загнанные солдаты носились по этажу, но покинуть здание не могли даже через окна на первом этаже. Атаковать их было рискованно. Устраивать блокаду – тоже не дело.
– Эй, сдавайтесь! – крикнул Алексей. – Гарантируем жизнь!
– Не стреляйте, выходим! – выкрикнул кто-то из дома.
– Бросайте оружие и выходите! – отозвался Алексей, высунулся из-за поваленного столба и бегло оценил ситуацию.
Левин держал позицию за остовом БМП. Архипов крался вдоль фундамента, примеряясь к разбитому окну, через которое можно было забраться внутрь. С обратной стороны подползали Бобрик и Семицкий. Привстал прапорщик Кульчий, лежащий рядом с Алексеем. Он держал на прицеле второй этаж.
– Мы уже спускаемся! – донеслось из дома.
С лестницы что-то посыпалось, загремел металл.
– Да спускайтесь, кто не дает? – буркнул Гуляев.
Снова глупость! Почему этот опытный мужик поступил так неосмотрительно? Мало получил в свой бронежилет? Гуляев привстал на одно колено, а затем и вовсе поднялся, видимо, собрался лично поприветствовать сдающихся солдат.
– Гуляев, ложись! – крикнул Стригун.
Эти парни и не думали никуда выходить. Один из них спустился на первый этаж и открыл огонь из окна! Гуляев зазевался, почему-то вбил себе в голову, что опасность миновала. Пули били по нему в упор, рвали ватник, мяли пострадавший бронежилет. Он выронил автомат, зашатался, повалился навзничь, разбросав руки.
Алексей заорал от злости, долбя без остановки по подставившемуся солдату. Тому не удалось порадоваться за свои успехи в стрельбе. Одна из пуль сбила каску, другая раскроила череп, третья выбила глаз. Его отбросило от окна как пустую картонную коробку.
Взбешенные ополченцы с диким ревом бросились к дому. Алексей опередил прапорщика, первым запрыгнул на заднее крыльцо.