— Как что? Она не появлялась.
— Ты хочешь сказать, что Рита в дом не входила и не выходила из него?
— Нет. Мы бы заметили.
— Я видел ее в квартире своими глазами.
Бывший опер рассмеялся.
— Послушай, мужик, мы свою работу знаем. Не учи нас жить.
— А брюнетка в черной шубе не выходила?
— Нет. Мы знаем весь ее гардероб и видели ее со всеми возможными цветами волос. Нас вокруг пальца не обведешь.
— Обвела!
Глеб пошел прочь.
* * *
На «рафиках» по Москве давно никто не ездил. Но зачем покупать новую машину, а потом с ней возиться, гримируя под нужную, когда Матвей ухитрился купить списанную «Скорую помощь», покрытую пылью. Опытные мастера за неделю привели ее в божеский вид и даже мигалки на крышу установили. И все удовольствие за гроши. Матвей не привык транжирить, старик знал, где можно и нужно тратить деньги, а где скупердяйничать. В затею Романа он не верил, а потому и не тратился на нее.
Машину поставили в соседнем дворе рядом с домом, где арендовал двухкомнатную квартиру Семен Пекарский.
Роман сторожил этого типа два дня, не вылезая из стареньких «Жигулей». Бывший муж Риты из дома не выходил, свет в доме горел. Старый опытный мент покидал свою берлогу в самых необходимых случаях. И сегодня такой представился. Роман был в этом уверен. Днем к нему приезжал его дружок, подполковник Ратехин, а тот по пустякам сомнительных друзей не навещает. Находился в доме не больше десяти минут. Значит, сказал ему такое, чего нельзя говорить по телефону.
Роман не ошибся. Семен вышел из дома в шесть вечера, сел в похожий на Ромин драндулет и тронулся с места. Слежка дело тонкое. Иногда надо понять лишь направление, и станет ясно, куда твой подопечный едет. На сей раз не так. Роман ничего не знал и не мог отставать. Во всей этой истории был один плюс. Пекарский не сворачивал в переулки, а ехал по центральным улицам, забитым машинами. Конечным пунктом оказался Ломоносовский проспект. Машину Пекарский загнал во двор. Роман заезжать следом не стал. Он оставил свой драндулет на улице и пошел пешком. Роман осмотрел подъезд, возле которого стояли «Жигули» Пекарского. Шесть этажей по четыре квартиры на каждом. Можно вычислить, но пока в этом нет необходимости.
Шел снег, начинал дуть ветер. К ночи может разыграться метель. Холодно. Погода Романа вполне устраивала.
Все сошлось. А еще говорят, что он невезучий. Через двадцать минут Семен вышел из дома, ведя за руку девочку лет пятнадцати. Ее даже девочкой назвать трудно. В такую влюбиться можно. Выглядела как взрослая. И одета как дама. Дубленка, лисья шапка с двумя хвостами, замшевые сапоги на каблучках и личико с макияжем. Но главное, что делало ее взрослой, был взгляд. Взгляд женщины. Вылитая мать, вот только злости не видно. Она шла послушно, не дергалась и не капризничала.
Они сели в машину Семена.
Теперь не имело смысла за ним ехать. Роман знал, куда он повезет девочку. Вернувшись к своей колымаге, он сделал все, чтобы обогнать их. Делу помогала шипованная резина и хорошие тормоза. Снег усиливался.
Роман заехал во двор, где стоял «рафик», сменил машину, переехал во двор, где жил Семен Пекарский, и остановился возле его подъезда на «Скорой помощи». Бывший мент еще не приехал. Роман поправил парик на голове, приклеил бородку с усами, надел очки, а под пальто белый халат. Застегивать пальто не стал. Вышел из машины и направился в подъезд.
Импровизированный этюд сработал. Фактор неожиданности всегда срабатывает, несмотря на опыт. Они столкнулись в дверях. Врач выходил, а Пекарский с девочкой заходил.
— О, какая удача! — воскликнул Роман. — Вы ведь из шестьдесят четвертой квартиры?
— А вы откуда знаете? — оглядывая врача, спросил Пекарский.
— А только там мне и не открыли дверь. Я из поликлиники. Вирус по району гуляет. Как бы всю Москву не захватил. Брюшной тиф. Прививке подлежит все население.
— Может, обойдется?
— Вы с ума сошли? У вас же ребенок. Хотите, чтобы к вам врач с участковым пришли? Мы третьи сутки не спим, из сил выбиваемся, а вы еще капризничаете.
Пекарский был добит. Аргументов в свою защиту у него не осталось. Он поозирался по сторонам, увидел «Скорую помощь», прищурился. Врач сомнений не вызывал, саквояж с красным крестом. Правда, с такими давно уже не ходили, но кто это знает.
— Это недолго? Мы с дочкой еще не ели…
— О чем вы говорите? Комариный укус.
— Хорошо, пошли.
В квартире царила чистота. На столе стояли торт и вазочки с конфетами. В кресле сидела красивая кукла. Придурок потерял все ориентиры. Он все еще считал дочь ребенком. Встреть ее на стороне, и не узнал бы.
Врач работал быстро. Скинул пальто, вымыл руки, надел перчатки и достал шприцы.
— Можно и в плечо. Укол подкожный, так что можете не стесняться друг друга.
Девушка насторожилась.
— Я без лифчика. Мне будете делать укол в другой комнате.
Первый укол он сделал отцу. Шприц и ампулу бросил в целлофановый пакет.
— А это еще зачем? Можно в мусорку.
— Нет, нельзя. Отчетность. Вакцина на учете, любезный.
— Ладно. Идите к дочери, но дверь не закрывайте.
— Мне без разницы.
Девочка сама закрыла дверь. Она подставила свое плечо, но почему-то сняла майку, оголив тело. Да, это был не ребенок. У Романа комок в горле встал. Он откашлялся и спросил:
— Сколько вам лет, барышня?
— По рождению пятнадцать скоро будет, по развитию двадцать. А в душе все сто.
Она развернула листок бумаги и показала ему записку, которую, очевидно, успела написать, пока находилась в комнате одна.
«Мой отец убил сегодня бабушку, а меня выкрал! Ломоносовский проспект, дом 8, квартира 167».
У Романа выступили капельки пота на лице. Девочка убрала записку в карман и начала одеваться. Выдержав паузу, он спросил:
— Тебя как зовут?
— Лена. Бабка звала Лялей, мать Лелей.
— Я бы назвал Лолитой.
— Не принимай меня за дуру. Я читала Набокова еще во втором классе. Вот она была дурой.
— Ладно, Леля. Я подумаю, что можно сделать, — сказал он шепотом и вышел из комнаты.
Семен уже сидел в кресле с открытыми глазами, но не мог пошевелиться.
— Хуже всего, майор, что ты будешь все слышать и понимать, но твое тело тебе больше не подчиняется. Пробил твой час. Ты и так задержался на этом свете больше положенного.
Роман закрыл ему глаза примерно в то же время, когда это сделал Глеб, глядя на труп матери Снежаны. Он обшарил карманы девочки и нашел ключи от ее квартиры. Дверь запирать не стал и, не надевая пальто, вышел на улицу.