– А ведь ты, Стас, намекал, что хочешь избавиться от этой «чокнутой», – продолжил полковник, словно Анжелики и не было в кабинете.
– Это давно было, – пояснил Станислав Андреевич, дотрагиваясь до руки Анжелики.
– Все нормально! – успокоила она его. – Я в последнее время привыкла к оскорблениям.
– Я не оскорблял… – попытался возразить Молотов, но его голос потонул в раскатистом басе Алексея Викторовича:
– И даже сейчас, когда ты благодаря этой певичке влип по полной, ты ее не бросил и покатился по наклонной. А теперь у тебя новый друг! Патологоанатом, неоднократно привлекавшийся за злоупотребление алкоголем…
– Это все в прошлом… – заикнулся было Герман Арнольдович, но очередной приступ тошноты не дал ему договорить.
– Я вижу, – кивнул полковник. – А еще я вижу, что вас всех троих ожидает в будущем! Светлое безоблачное небо, жаль только, что оно будет в клеточку, а друзья – в полосочку…
– Не уртир… не уртир… не утрируйте! – наконец-то справилась Анжелика.
– Богема, – вздохнул Алексей Викторович и потер переносицу, пытаясь унять пульсирующую там боль. – Порезвились на славу…
А дело было так. Они выпили, много выпили, после чего Герман Арнольдович, чтобы доказать, что профессионализм не пропьешь, принялся брать кровь у майора Молотова. Это действо у него никак не получалось, ну просто никак! И не из-за того, что патологоанатом не мог попасть в вену, а из-за того, что майор все время валился и пытался заснуть, отбрыкиваясь от Германа Арнольдовича, словно от назойливой мухи. В итоге тот все-таки взял кровь на анализ, но при этом забрызгав все вокруг. А потом Герман Арнольдович со своей дамой, то есть с Машей, ушли, оставив Анжелику с майором наедине.
– Очень трогательно, наша первая брачная ночь будет в морге, – отметила пьяная Анжелика и отрубилась.
Появившийся утром санитар Федор долго не мог понять, почему все помещение оказалось заляпано кровью, пока не наткнулся на два бренных тела, неподвижно лежащих на диване в позе валета. Стоит заметить, что санитар сам был сильно пьющим человеком и на работу заявился в изрядном похмелье. Затуманенный алкоголем разум подсказал ему, что произошло ДТП и эти два тела на диване – не что иное, как пострадавшие, которых доставили в морг. Стараясь выслужиться перед начальством, Федор решил, не дожидаясь Германа Арнольдовича, сам привести тела в порядок. «Тогда шеф не заметит или сделает вид, что не заметил, что я не в кондиции», – подумал он. Начать Федор решил с Анжелики, но не успел и дотронуться до нее, как был насмерть напуган ее жутким криком.
– У человека из-за вас случился сердечный приступ! – грохотал полковник Губарев.
– Сам виноват! Пить надо меньше! – икнул Герман Арнольдович.
– Человек в больнице! – не унимался Алексей Викторович.
– А я тоже человек! – выкрикнул патологоанатом и вскочил со студа. – Да я с моим талантом хирурга и таким звучным именем должен бы быть сейчас как минимум академиком РАН! А я прозябаю в этом вонючем морге! – неожиданно разошелся он.
Анжелику заинтересовала мысль патологоанатома о том, что у него звучное имя. Следуя его логике, выходило, что человеку, которого зовут Иван Иванович, выше сторожа по карьерной лестнице не подняться.
– Вы так закричали, что у человека сердце не выдержало, – укоризненно посмотрел на Анжелику полковник.
– Сила искусства, – хмыкнул Станислав Андреевич, – она же оперная певица! Закричала так, что я протрезвел сразу.
– Ага… А представляете, какое это впечатление произвело на санитара, который не то что не знал, кто она, а вообще думал, что это труп! – Впервые подобие улыбки снизошло на строгое лицо полковника.
– А обо мне вы не подумали? – спросила Анжелика. – Значит, я, по-вашему, просто кровожадная убийца!
– Сирена, убивающая своим голосом, – хохотнул Молотов и осекся под ее строгим взглядом. – Нет, горгона Медуза, убивающая своим взглядом.
– Да я жертва! Мне снился кошмарный сон, что я не могу пошевелиться и какие-то люди решили, что я умерла.
– В принципе не сон, а явь, – снова не удержался Станислав Андреевич.
Анжелика сделала вид, что не расслышала его комментарий, хотя это было не так просто.
– И вот эти люди начинают меня резать. И мне жутко страшно и больно на это смотреть, а главное – я все чувствовала, все понимала. Я им кричала: «Я живая! Не надо! Остановитесь! Помогите! Что вы делаете? Мне больно!» – но они меня не слышали и продолжали свое черное дело. И вот когда ужас стал невыносимым, я проснулась. Открыла глаза и что же я увидела? Опухшее, небритое лицо незнакомого мужика, который пытается меня раздеть. Да мне это показалось продолжением кошмара! Я себя уже не контролировала и закричала.
– Вот-вот! Этот ужас и подкосил Федора, – прокомментировал Герман Арнольдович.
– Зато ее вокальные данные по достоинству смогла оценить директор заведения, так как тоже услышала этот вопль и прибежала на шум. А ведь это очень важно! Ведь Анжелика собирается там работать, – уже не сдерживая смеха, сказал Станислав Андреевич.
– И кем же, позвольте спросить? – заинтересовался Алексей Викторович.
– Могильщиком! – рявкнула Анжелика так, что полковник подпрыгнул. – Да шучу, шучу! Я буду солировать в похоронном хоре. Как говорит моя подруга Маша, мертвых в последний путь должен провожать ангел.
В кабинете полковника повисла неловкая пауза.
– Ну и? – не выдержал Губарев. – А при чем тут вы?
– Мария считает, что у меня ангельский голос.
– Вы это Феде в реанимации расскажите! – подал реплику Герман Арнольдович. – А вообще, посидели мы хорошо! Не знаю, как вы там поете, но в гости ко мне всегда можете заходить. Если меня оставят на работе, – добавил патологоанатом.
– Между прочим, Алексей Викторович, мы по делу там были! Я кровь сдавал на анализы! – принялся оправдывался перед начальством Станислав Андреевич.
– Где? В морге?! Стас, ты с ума сошел?! – Полковник даже забыл про свое плохое самочувствие.
– А какая разница? Реактивы-то у них есть, – пожал плечами Молотов.
– А на что тебе надо было провериться? На коровье бешенство или на идиотизм?
– Алексей Викторович, я серьезные вещи говорю! – возмутился майор.
– У него в крови обнаружен яд, – подал голос Герман Арнольдович.
– Ага, и название этому яду – спирт, – согласился полковник.
– Нет, – отрицательно покачал головой патологоанатом, – кардиотоксический яд.
– Чего? – не понял Алексей Викторович.
– Яд, сильно влияющий на сердце, – пояснил патологоанатом.
– Вот поэтому у меня и было плохо с сердцем! Но решили, что это анафилактический шок от укуса пчелы. Никому в голову не пришло проверить на что-то другое. Хорошо, следы яда остались.