– Здорово у тебя арматуриной получилось, – восхитился Владимир. – Где так научился?
– Случайно получилось, – ответил Коля. – Хотел возле крыльца площадку забетонировать, а тут выстрел, вот я и выскочил, как был. Только потом заметил, что пруток в руке держу.
– Что дальше будем делать? – спросила Зинаида. – Мерзавцы ведь вернутся, и с подкреплением.
– Сейчас ментов вызову, – сказал Владимир. – Только попрошу их в магазин не заезжать, потому что на нас напали вооруженные люди.
Пока полиция ехала, принялись обсуждать, что делать, если бандиты примчатся раньше. Правда, планы строили в основном Ушатовы. Николай еще принимал какое-то участие в общем веселом, хотя и нервном разговоре, а Лена молчала. Она держала Николая за руку и была счастлива, что у нее есть защитник. Зина тоже радовалась, а Владимир прижимал к распухшим губам пакетик со льдом.
Полицейские прибыли очень скоро. Восемь человек на двух машинах. Они были с автоматами, в бронежилетах и в касках. Выпрыгнули из автомобилей и тоже стали радоваться, что нет никакой перестрелки. Один из них наклонился и удивленно спросил:
– А почему у вас тут пистолет валяется?
Ушатов посмотрел на жену:
– Как же мы про него забыли?
Подошел знакомый уже ему офицер и тяжело вздохнул:
– Ну что у вас тут за местность такая? Дня не проходит, чтобы не сдали государству какое-нибудь оружие. То новейший автомат, то магазин к нему, теперь вот «ПМ». Что следующим будет?
– В нас из него стреляли, – кивнув на пистолет, объяснила Зина. – Вон, посмотрите, пуля в стену попала. Кстати, пистолет мы не поднимали, чтобы все оставалось как было. На нем же наверняка есть отпечатки пальцев.
– Так что, на вас и в самом деле напали? А я уж решил, что Володя в очередной раз хочет с нами пивка выпить.
– Вообще-то не откажусь, – согласился Ушатов.
Полицейские просочились на территорию и стали проверять, не созрела ли малина или какая другая ягода. А их начальник подсел к столу.
– Знаете тех, кто напал на вас?
– Откуда ж? – развел руками Владимир.
– Это люди Чагина, – подала голос Лена.
– Леонида Петро… то есть Бориса Петровича? – не поверил полицейский. – Вы ничего не путаете?
– Я точно это знаю, потому что работаю у Чагина личным помощником. Вернее, работала. После того что сегодня произошло, на работу больше не выйду, тем более что заявление об увольнении мною уже подано.
– И все-таки вы, вероятно, что-то напутали. Мы обоих Чагиных хорошо знаем. Возможно, в прошлом у них что-то и было в биографии, но сейчас они вполне… То есть Борис Петрович вполне уважаемый бизнесмен. Ведь знаете, как оно в жизни бывает?
– Знаем, конечно, – закивал Ушатов, – вчера человек в тюрьме сидел, а сегодня уже в Государственной Думе.
– Ну, это вы зря, – обиделся полицейский, – я вовсе не это имел в виду. Вот, например, писатель Достоевский на каторге был, а потом уважаемым человеком стал.
– В наше время, если бы Достоевский после отсидки не романы писал, а исполнял шансон, его уважали бы еще больше, – уточнил бывший мент.
Нынешний полицейский задумался. Тем временем в калитку вошла явно притворяющаяся непонимающей Валентина Васильевна.
– Что-то случилось? – поинтересовалась она. – А то я в окошко глянула, вижу: полиция приехала.
– Так стреляли у вас, – объяснил офицер.
Валентина Васильевна сделала круглые глаза:
– Ой, а я и не слышала ничего! И не видела! Я вообще прилегла и задремала. Телевизор к тому же работал. Если б даже услышала сквозь сон, чего не было на самом деле, подумала бы, что опять идет сериал про убийства.
– Так у вас убийств и в жизни хватает, – произнес полицейский. – Разве не так?
Теперь Валентина Васильевна задумалась, что бы ответить, но тут появился профессор Сурин.
– Понять не могу, что у вас такое. Вышел из дома, а тут прямо ученая конференция, все обсуждают что-то. Может, и мне с докладом выступить?
– Ничего не видели? – обратился к нему полицейский.
– Это смотря что вы имеете в виду, молодой человек. Мне восьмой десяток, и я немало повидал на своем веку. Знаете, академик Александров, не тот, который физик, а тот, что написал в свое время учебник по истории философии для вузов, приметил меня, еще молодого студента и…
– Погодите вы! – не дал ему договорить офицер.
– Мы с Леной можем идти? – спросил Николай.
– Конечно, – разрешил страж закона. – Если потребуется, мы вас обоих вызовем.
Рация на столе затрещала, и чей-то голос произнес:
– Вы что там, опять возле магазина облаву устроили? У нас ЧП возле чагинского поместья – драка со стрельбой.
– Так и здесь тоже стреляли.
– Я те, блин, сейчас устрою… Там на Чагина покушение. Население звонит, мол, спасайте Бориса Петровича…
Продолжая разговор по рации, полицейский поднялся и показал рукой Ушатову на пулевое отверстие в сайдинге.
– С этим чуть позже разберемся. Пришлю экспертов. А пистолет я изымаю.
Утром Лена открыла глаза и увидела незнакомый потолок. Она лежала в чужой постели и неудобства от этого не испытывала. Даже наоборот, ей было приятно осознавать это, и подниматься совсем не хотелось. К тому же она не собиралась идти на работу. Вчера вечером сказала Николаю, что хотела бы трудиться рядом с ним, помогать, делать все, что он прикажет, и размеры зарплаты ее не интересуют вовсе, готова работать и бесплатно…
– Но почему бесплатно? – возразил он. – Думаю, что в деньгах ты не много потеряешь. Я, правда, не знаю, сколько ты получала прежде…
А как потом все случилось и почему она не пошла домой, Лена и сама не поняла. То есть, конечно, знала, почему осталась у Коли, но просто не ожидала, что все произойдет так внезапно.
…К оконным стеклам уже прилипли теплые сумерки, Николай говорил о чем-то незначительном. Хотя нет, говорила она сама. Рассказывала, что была очень удивлена, когда Зина столь лихо расправилась с бандитами Чагина. Выстрелила в ногу, а потом еще и прикладом врезала, совсем как в кино. И держалась так спокойно, уверенно. Возможно, в физкультурном институте, который она окончила, этому обучают, уж больно отработанно все у нее вышло. Или, может, Ушатова научилась обращению с оружием в каком-то другом месте…
– Возможно, – согласился Коля.
И тут Лена поняла, что у нее уже нет сил говорить о какой-то ерунде. Сейчас закончится разговор, и закончится все: она уйдет, и повторится ли потом это мгновение – еще неизвестно. А вдруг нет?
– Что это мы о каких-то посторонних женщинах говорим? – спросила она, поднимаясь с кресла.