– Нравится? – спросил майор, покосившись на него. – Отставить, капитан! Эта особа замужем. Савицкая Екатерина Владимировна, единственная женщина-хирург в составе гуманитарного конвоя. Есть еще медсестры, но те не в счет. Чего ты так уставился на нее, Вадим?
– Да так. – Архипов глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух через сжатые губы.
Он выглядел удивленным и расстроенным.
– Э, да мы никак знакомы, – догадался майор.
– Знакомы, Павел Филиппович, – неохотно признался Вадим. – Черт, не могу поверить. Почему именно она?
– Дела давно минувших дней? – снова догадался Воронов.
– Да, история быльем поросла. – Вадим устремил в пространство меланхоличный взгляд, помялся и решил не утаивать одну из печальных ошибок своей молодости. – В Питере познакомились, двенадцать лет назад. Катя доучивалась в военно-медицинской академии имени Кирова, а я – в Михайловской артиллерийской. Она тогда не Савицкая была – Томилина. – Глаза Вадима подернулись поволокой. – Любовь была как в книжках. Чуть свободное время – сразу к ней бегу. Жениться решили, совместную жизнь планировали. Меня распределили в Пермь, в артиллерийский полк. Она сказала, что со мной поедет. Потом ей поступило предложение от одного маститого профессора – аспирантура, стажировка в Германии, почет и уважение!.. Катя ведь училась на отлично, получила красный диплом. Все можно было разрулить, имелись варианты. Но в меня какой-то бес вселился. Я орал, мол, ты меня не любишь, карьера для тебя важнее всего. А потом пьяный к ней явился и такое устроил!.. – Вадим покраснел, воспоминания давались ему с трудом. – Она меня, естественно, под зад ногой. Через месяц нашла кого-то. Я окончательно взбесился и отправился разбираться с ее новым ухажером. Парень оказался не только интеллигентом, но и боксером. Да и я был не слабак. Отмутузили друг дружку, в итоге только хуже стало. Катюша окончательно меня прокляла. Я и каяться к ней приходил, и с цветами, и с путевкой в Турцию. В общем, совершил ошибку, и неизвестно, как бы жизнь тогда сложилась. Она меня возненавидела, я опомнился и сдался. В итоге ни на какую стажировку она не поехала, по слухам, вышла замуж, но уже за другого, осталась в Питере. Я пару лет служил в Перми, потом сменил специальность, сам знаешь на какую. Участвовал в операциях в Дагестане, в Нальчике, в Крыму. С личной жизнью полная фигня. Была единственная жена, редкая стерва, теперь уже четыре года холостякую. Ни детей, ни жилья толком, если не считать однокомнатную хрущобу в Воронеже. Полгода назад по «Одноклассникам» бродил и наткнулся на Катюшу. Аж хребет заледенел!.. Зашел к ней на страницу, а там все как положено: муж с пивным брюшком, дите лет восьми, постаревшая мама. Теперь уже Савицкая, на многих фотках в медицинской униформе, вся такая серьезная, степенная. В графе «О себе» написала: «Хирург, травматолог, врач высшей категории». Работает в госпитале для ветеранов войн, расположенном в Санкт-Петербурге. Стало быть, осталась в городе на Неве. Не стал ей писать, гордость взяла. Да и она на меня не вышла, а ведь видела, что я заглянул на страницу.
– Бывает, – сказал майор и пожал плечами. – Найдешь еще свою единственную, какие твои года. Удивительно, что так совпало – ты едешь спасать бывшую пассию, которая терпеть тебя не может.
– Не может, – согласился Вадим. – Так и заявила после той памятной пьянки. Мол, я ей всю жизнь сломал.
– Ладно, не бери в голову, – отмахнулся Воронов. – У всех нас есть моменты, за которые мучительно стыдно. Сосредоточься на операции. Пусть твоя пассия увидит, что ты у нас орел. – Майор улыбнулся, а вот капитан Архипов с этой минуты стал задумчивым и нахохленным.
– Едем по Днепровской области, – объявил Ершевич, часто сверяющийся с навигатором.
Он ушел с основной трассы на второстепенную дорогу, и автобус снова затрясся, как на вибростенде. По обочинам дороги простирались опрятные леса, всюду голубели реки и озера. Приметы войны постепенно сходили на нет. Дорога снова влилась в шоссе.
Вскоре показалась деревня. Въезд в нее венчал гигантский лоснящийся плакат. Президент Украины радушно пожимал руку своему американскому коллеге, безусловно, лучшему другу всех граждан незалежной. Позади трепетали два флага – желто-голубой и звездно-полосатый.
В ста метрах от плаката у обочины мялись две девицы с длинными косами и в коротких юбках. Они явно находились на работе, призывно махали, знаками предлагали взять их на борт.
Усатый Кротов задумчиво пробормотал:
– А что, в натуре, подбросим девчат, а то стоят на жаре, бедненькие.
Это заявление вызвало взрыв гомерического хохота, реплики про секс-туризм на Украине и облико морале российского спецназовца.
На другом конце деревни бабушки, сидящие у обочины, продавали сметану, молоко и прочую снедь, пригодную для автолюбителя. Майор приказал Ершевичу остановиться. Даже выносливый российский боец должен питаться трижды в день. Спецназовцы шелестели гривнами, выданными им на дорожные расходы, выходили на обочину, изображая из себя дико уставших и смертельно раненных. Бабушки их жалели, но цены держали драконовские.
Потом бойцы, по-прежнему прыгая на ухабах, наслаждались свежими деревенскими яствами. Они пили сырые яйца, закусывали почти не соленой брынзой, салом с чесночком и на всякий случай дополняли это великолепие обеззараживающими таблетками.
Проверок на дороге почти не было. Спецназовцы дважды проезжали посты, и никто их не останавливал. Но на третий раз пришлось притормозить. Дорогу преградил шлагбаум. В автобус всунулся молоденький офицер с лейтенантскими погонами, узрел изможденных собратьев по оружию, пребывающих в гнетущей рефлексии, смутился, козырнул и спрыгнул на обочину.
Уже темнело, когда автобус снова съехал с трассы и покатил по щебеночной дороге. В стороне остался бетонный забор какого-то унылого производства. Дорога втягивалась в сумрачный осинник. Люди перестали разговаривать, настороженно озирались.
Водитель ехал по навигатору и вполголоса сообщал старшему группы о своих маневрах. Мол, входим в нужный квадрат, областной центр остался на севере. Справа по курсу Воронцовка, в которой нет армейских частей, впереди река Ползянка.
Означенную водную артерию в четыре плевка шириной автобус кое-как одолел по утлому мостику. Когда он въехал на лесную дорогу, окончательно сгустилась темень. Район был практически необитаем, встречные и попутные машины здесь вообще не попадались.
«Пазик» прокатил по грунтовке вдоль осинника и в одиннадцатом часу вечера подъехал к одинокому хутору, окруженному лесом. Сохранялся риск, но его степень была терпимой. Работники внешней разведки ели свой хлеб не зря. Агентура, обжившаяся в Днепровске, рекомендовала встать на постой именно здесь. Безопасность гарантировалась – это раз. До нужного объекта на берегу Ползянки не больше трех верст – это два. Район считался малонаселенным – соответственно, три.
«Вас поселят на хуторе и ни о чем не будут спрашивать, но в любом случае вы – подразделение украинской армии, которому потребовался ночлег», – поучал перед отъездом майора Воронова полковник Гуревич.