— Да, есть. Но помощь тоже укрепляет. Помощь людей и Бога.
— Когда она есть, падре. Когда есть. Так что вы можете рассказать про вчерашний день? Вы подумали об этом? У вас не возникли предположения о том, что могло произойти? Возможно, есть версии по поводу того, кто мог это сделать?
— Нет, комиссар, я никогда не смог бы представить себе нечто подобное, даже если бы захотел отождествить себя с тем, кто это сделал. Поверьте мне, не хочу. И потом — такой голос! Как можно даже представить себе, что ты гасишь его навсегда? Это был дар нам всем напрямую от Предвечного Отца.
— Почему, падре? Он был таким хорошим певцом, этот Вецци?
— Не просто хорошим, а небесным! Мне нравится думать, что у ангелов, которые поют хвалу Господу в раю, такие же голоса, как у Вецци. И если бы это было так, никто бы не боялся умереть. Я слышал его два раза — в «Трубадуре» Верди и «Лючии ди Ламмермур» Доницетти. Разумеется, он пел Манрико в первом случае и Эдгара во втором. Вам надо было бы услышать его, комиссар. Он вырывал сердце у человека из груди, уносил его на небо, купал в лучах луны и звезд и возвращал сияющее и обновленное. Когда он заканчивал петь, я обнаруживал на своем лице слезы, хотя не замечал, как плакал. Когда я вчера увидел его близко возле себя, у меня дрогнуло сердце.
Ричарди слушал, сложив руки и неотрывно глядя поверх ладоней на священника. Он видел детский восторг дона Пьерино и спрашивал себя, как опера, вымысел, может вызвать подобное чувство. Комиссар даже немного позавидовал своему собеседнику, этого состояния души — глубокой сердечной теплоты — он сам не испытает никогда.
— А как он пел на этот раз?
— Дело в том, что он еще не пел. Вчера было первое представление, он выходил во втором отделении.
— Как получилось, что он не участвовал в представлении. Кто в таком случае пел?
— А! Понимаю ваше недоумение. Я с самого начала должен был вам объяснить, в чем дело. Так вот, обычно на сцене представляют одну оперу, три акта или больше. Но вчера давали две — «Сельская честь» Масканьи и «Паяцы» Леонкавалло. Обе написаны примерно в одно и то же время — «Честь» в 1890-м, а «Паяцы», кажется, в 1892-м.
— И Вецци пел только в одной из двух?
— Да, в «Паяцах». Он поет… пел бы Канио, главную партию. Это трудная роль, я читал, что в ней он был еще более величественным, чем обычно.
— Значит, эта опера вторая по счету.
— Да. Их обычно так и ставят: сначала «Честь», а «Паяцы» увлекательнее и красочнее, поэтому артистам легче захватить внимание зрителей. С точки зрения музыки я лично предпочитаю «Честь», в ней необыкновенное интермеццо. Хотя в «Паяцах» несколько прекраснейших арий, и как раз в партии Канио. Вецци никогда не стал бы петь, например, Турриду из «Чести».
Ричарди слушал его с величайшим вниманием. Он глотал информацию, как изголодавшийся человек еду, и размышлял о том, какие ситуации могли возникнуть в театре в вечер преступления.
— Но труппа, кроме исполнителей главных ролей, одна и та же?
— Это возможно, но обычно так не бывает. В данном случае у Вецци была труппа, собранная специально для него, а «Честь» исполняла труппа, которая часто выступает в Сан-Карло. Обычно их спектакли проходят так себе, не позорно, но и без особых похвал. В этот же раз они играли по-настоящему прекрасно, великолепный сюрприз. Жаль, потом события отодвинули его на задний план. Этот вечер запомнят уж точно не из-за спектакля.
— Значит, репетиции проходили раздельно? И две труппы никогда не соприкасались одна с другой?
— Никогда, если не считать нескольких репетиций оркестра, во время которых музыканты изучали и повторяли отдельные связки и несколько сцен. Трудно представить ситуацию, когда две труппы перемешались бы. Во время спектакля между двумя представлениями у них тоже достаточно времени, чтобы оказаться рядом, но недостаточно для общения. Разумеется, многие знакомы между собой, обстановка располагает.
— Да, оркестр! Он общий или нет?
— Оркестр общий. Это оркестр театра со своим главным дирижером. Дирижер, мало сказать хороший профессионал, еще и дворянин. Маэстро Марио Пелози. Кажется, в прошлом он был очень знаменит, можно сказать, второй Тосканини. А потом блестящая карьера вдруг оборвалась. Но он очень достойно руководит оркестром, а Сан-Карло — один из величайших театров в мире.
— А эти две оперы? Расскажите мне что-нибудь об их сюжетах.
— Значит, оперы. У них похожие сюжеты, почти одна и та же тема, хотя трактуется по-разному. «Сельская честь» написана по мотивам новеллы одного писателя, его фамилия Верга, действие происходит на Сицилии в пасхальное утро. Опера одноактная с интермеццо, о котором я вам уже говорил. Турриду поет тенор, он помолвлен с Сантуццей, но продолжает любить свою прежнюю подружку Лолу. А у той есть муж Альфио, по профессии возчик, это партия баритона. То есть две пары, одна старая любовь и две новых. Сантуцца из-за печали и ревности рассказывает Альфио про своего жениха и Лолу, и в конце оперы оскорбленный муж убивает Турриду на поединке. На мой взгляд, в этой опере самые красивые партии женские: Лола, Сантуцца и Лючия, мама Турриду.
А действие «Паяцев» происходит в Калабрии. Продолжается она примерно столько же, сколько «Честь». В этот край приезжает труппа бродячих актеров. Главный у них Канио, это партия для тенора, и эту роль должен был исполнять Вецци. По характеру этот Канио совсем не весельчак, даже наоборот, хотя играет на сцене роль паяца. В жизни он бешено ревнует свою жену Недду, которая в спектаклях играет Коломбину. Недда действительно изменяет ему с Сильвио, богатым юношей из этого края. В конце происходит прекраснейшая драматическая сцена — персонажи переходят от актерской игры к реальной жизни, Канио срывает с себя театральный костюм и убивает Недду и ее любовника. Кроме музыки, в этой опере хороша именно эта смесь правды и сценического вымысла. Пока не пролилась кровь, люди не понимают, играют актеры или все происходит на самом деле.
Как видите, комиссар, в обоих случаях те же самые темы — ревность, любовь и смерть. К сожалению, они часто встречаются и в повседневной жизни, верно?
— Возможно, да, падре. Но, возможно, в повседневной жизни есть еще и другие сложности, например голод. В ваших операх есть хоть слово о голоде? Вы, падре, должно быть, знаете, как много голода в преступлениях. Но вернемся к Вецци. Каким он был в жизни, насколько вам известно? Добрым?
— Не знаю. Как правило, благодаря помощи моего прихожанина Патрисо, который сторожит вход из садов, я присутствую на репетициях, когда могу. Особенно на генеральных, когда артисты играют в костюмах. Но в этот раз на репетицию «Паяцев» не допустили никого. К Вецци проявляют много внимания, даже говорят, что он любимый тенор Муссолини.
— Да, я об этом слышал. Достаточно, падре. Очень вам признателен. Если мне понадобится от вас еще какая-нибудь информация, могу я вас тогда побеспокоить? Я ведь уже говорил вам, что мало знаю об этих вещах.