В это время двор наполнился людьми Сухова, они разбежались в разные стороны, врываясь в дома, занимая склады.
Ещё пять минут — и форт пал.
Изо всех защитников крепости фон Горна уцелели трое — молодые, сильные, упёртые.
Набычившись, они смотрели на Олега исподлобья.
— Где девушка? — холодно спросил Сухов.
Один из пленных, с круглой, остриженной головой, ухмыльнулся.
— Поздно вы пожаловали, господа пираты! — проговорил он с издёвкой. — Вы ещё только отплывали от ваших кораблей, а к нам уже кинулся верный человек и всё обсказал как есть! Ушёл святой отец и девку с собой увёл!
— Куда ушёл?
— Да пошёл ты…
Олег поднял пистолет и выстрелил.
Круглоголового отбросило в пыль с развороченными рёбрами.
Сухов спокойно сунул обратно разряженный пуффер и вынул второй.
— Так куда ушёл Горн? — по-прежнему холодно спросил он, наводя пистолет на следующего в очереди.
— Они… в леса ушли, — ответил следующий, отчаянно рыжий и конопатый, — туда, к горам. Вождь племени онондовага — кровный брат святому отцу…
— Отцу Альберту?
— А-Да-
— Ты сказал — онон…
— Онондовага. Их ещё называют сенеками, они ирокезы. Вождя зовут Хайовентха, сын Джепонакана. Он года два жил с белой женщиной, так что наш язык ему знаком…
— Так я не понял, они сенеки или ирокезы?
— Ирокезы — не племя, ирокезы — это союз племён. Там у них, кроме сенек, ещё тускароры, мохоки и онайда. Ирокезы постоянно воюют с гуронами, а гуроны дают жизни ирокезам…
Он смолк, следя за тем, как Олег вытаскивает нож. Сухов перехватил клиночек и подал его:
— Рисуй карту.
Рыжий осторожно принял нож, оглянулся и, шагнув к двери, стал чертить ножом на потемневших досках:
— Лучше всего не лесом двигать, а вернуться в залив — и вот сюда, вверх по Потомаку. Пройдёте рекою лиг [25] десять, окажетесь возле деревень индейских. Краснокожие там более-менее мирные, мы с ними приторговываем. Ещё лиг на пять выше по реке будут водопады. Дальше по тропе…
Внимательно выслушав, Олег кивнул, отобрал нож и сказал:
— Свободен.
Третий пленный, с длинными волосами, слипшимися в сосульки, усмехнулся разбитыми губами, отчего на них выступили красные капли.
— Свободный предатель! — выговорил он, как выплюнул.
— А я вашему «святому отцу» в верности не клялся, — невозмутимо ответил конопатый. — Охота вам к его ручке прикладываться да лобзать с умилением — давайте! А меня увольте. Я — фримен!
Третий сначала отвернулся, а затем дерзко глянул на Сухова.
— Ты — тот самый Олегар де Монтиньи, пиратский командор? — спросил он со смешным высокомерием.
— Угадал, — спокойно ответил Олег.
— Не стоило тебе искать отступника, отец Альберт сам велел передать тебе письмо. Оно у меня за пазухой.
— Так чего ты молчал? — резонно спросил Сухов.
Сунув руку длинноволосому «чернецу» за пазуху,
он выудил послание, свёрнутое в трубочку.
Ничего нового из него Олег не узнал.
Герр Альберт фон Горн в изысканных выражениях предлагал «командору де Монтиньи» следовать за ним к Голубым горам, в становище вождя Хайовентхи.
И даже карта прилагалась, тщательно вычерченная пером.
— Я так понимаю, — хмыкнул Яр, — что этот кощун нас туда заманивает.
— Правильно понимаешь, — кивнул Сухов, сворачивая письмо. — Замысел довольно причудлив, хотя по
сути прост: если нас по дороге пекоты с делаварами не ухайдокают, так от ирокезов мы уже точно не вырвемся.
— Вырвемся! — прогудел Шанго.
— Но он-то этого не знает, — улыбнулся Олег.
Покрутившись по форту, заглянув на склады, он отпер дверь местного арсенала.
— Понч! Проследи, чтобы все набрали пороху. Тут его в достатке. И где-то я ещё видел копчёное мясо и солонину. Угостимся от щедрот, запасёмся на дорожку!
Оружия в арсенале было немного — мушкетов пяток да пистолетов с десяток.
Но Сухов приказал прибрать все огнестрелы — если не удастся вернуть Гли-Гли с бою, то можно и выкупить.
А за ружья индейцы хоть мать родную сменяют.
Олег хмыкнул, углядев на стене парочку здоровенных английских луков. Замечательно…
Сняв лук с крючьев, он покачал его в руке, проверяя баланс. Нормальненько.
И сработано неплохо, сразу видно — знающий человек делал. Упругую кибить — среднюю часть лука — здорово укрепляли наклеенные сухожилия.
Рога — концы лука — были укреплены костью. А тетива?
И тетива под стать — жильная. Согнув лук обеими руками, упирая его рогом в землю, капитан нацепил тетиву и осторожно разжал. Тугой какой…
Вынув из висевшего на стене колчана длинную стрелу с кованым наконечником, Сухов вышел во двор.
— Хм! — громко усомнился Анри Матье. — Господин командор, вы полагаете, что лук грознее мушкета?
Олег улыбнулся:
— Рири, сколько раз ты сможешь выстрелить из мушкета за минуту?
— Ну… как? Раз и смогу. Обычно минуты полторы уходит на перезарядку.
— Во-от… А я за минуту, не торопясь, прицельно, выпущу стрел тридцать. Смекаешь? И в дождь смогу, когда мушкетёр отдыхает. Ну и самое главное — лук бесшумен.
Сухов натянул лук на монгольский лад, как привык — большим пальцем правой руки удерживая тетиву, а левую выпрямив, сгибая кибить.
За полсотни шагов от него торчал флагшток. Стрела вошла в жердину, затрепетав оперением.
— Шикарно! — оценил Акимов.
— А то…
Поглядывая вокруг, Олег зашёл в хозяйский дом.
Тут он и обнаружил, что искал, — подходящую одежду.
Целый гардероб, на любой размер, из отлично выделанной оленьей кожи.
Сначала Сухов примерил штаны с бахромой, вшитой по швам, — работа наверняка индейская, но крой — европейский.
Краснокожие ходят голозадыми — на каждую ногу натягивают легинсы-гисеха, как бы отдельные штанины, а сверху у них набедренная повязка. А тут портки как портки.
Сверху Олег накинул рубаху охотничью, длинную, замшевую, и тоже с бахромой — это не для красоты, а чтобы сохло быстрее после дождя.
Сукно в лесу недолго прослужит, к тому же кожаная одёжка не шуршит, а это в краю индейцев важнее важного.