Бирюзовый оттенок воды под каменной аркой грота приобретал насыщенность сапфира.
Ударил всем бортом «Симург». Несколько тяжёлых ядер достали «Дельфина», но не остановили его порыв.
На носу флейта показался худой лысый человечек, потрясавший шпагой.
Сухов схватился за подзорную трубу левой рукой, правой удерживая штурвал.
— Ребята, знаете, кто у нас на хвосте? Робинзон наш недоделанный! Фон Горн!
— Живучий, гад! — откликнулся Быков, целясь из мушкета.
Грохнул выстрел. Мимо.
А скала приблизилась вплотную, уходя ввысь, нависая, грозя.
— Смотрите! — крикнула Гли-Гли.
Подо всею аркой замерцали сиреневые сполохи. Они расходились и сходились, то ярчея, то бледнея.
— Ориентация канала! — донёсся голос Акимова. — Стабилизация! Канал стабилен! Работает, работает портал!
Бушприт «Синей чайки» плавно вошёл в трепещущую сиреневую плёнку, пропадая из глаз, словно растворяясь. Редкий синий туман повис вокруг, как дымка.
— Все ко мне! — крикнул Виктор. — Прямой переход длится совсем недолго! Лучше быть вместе, а то снесёт чёрт-те куда!
Пончик первым поспешил на зов. Его обогнала Гли-Гли.
Быков отправился за нею, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не кинуться следом.
Последним двинулся Олег.
Шагая по палубе, он пересёк грань времён у фок-мачты, испытав лёгкий приступ дурноты, и обернулся.
Галиот уже выходил из-под арки на другую сторону скалы. Гиперплоскость, видимая как плёночка с переливами сиреневого света, оказалась за кормой «Синей чайки».
Флейт «Дельфин» виднелся размыто, его будто гнуло, вытягивало и плющило. Вот бушприт прорвал плёнку, показался фон Горн, скачущий и бешено машущий шпагой, а в следующую секунду и флейт, и незадачливый император пошли волнами, будто отражение в воде, и пропали.
Только синее море виднелось за аркой да пальмы на берегу. И ни одного корабля — ни вражеского, ни своего.
— Мы уже там или ещё здесь? — слабым голосом спросил Пончик.
— А вы оглянитесь! — гордо сказал Акимов. — Шикарно!
Сухов обернулся — и почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение — впереди, в каком-то кабельтове от них покачивался «Мисхор», старенькая яхта Быкова-старшего.
Кто-то оттуда уже махал руками, а от борта яхты отваливал гидроцикл.
— Господи, господи… — запричитал Пончик, не стесняясь выступивших слёз. — Неужто всё?!
— Ужто, Понч! — выдохнул Яр. — Ужто!
Гидроцикл оседлал Димка, один из матросов, знакомых Олегу по последнему «туру в Византию».
— Привет! — заорал Димон. — Вернулись?
— Ещё не уверен! — ответил Быков.
— Ха-ха-ха!
Тут и сама яхта пришла в движение.
— Понч! — крикнул Сухов. — Витька! Спустить паруса! Кранцы на борт!
— Есть, командор!
Вскоре белая красавица-яхта мягко приткнулась бортом к галиоту.
Быков-старший спрыгнул на палубу «Синей чайки» и молча пожал Олегу руку.
— Спасибо за моего оболтуса, — сказал он. — А то пропал бы! Одна тысяча шестьсот двадцать девятый?
— Точно, — улыбнулся Сухов. — Ребята из «Интер-мондиума» постарались?
— Они! Знать, не зря хлеб ели с маслом!
— И с икрой! — подлизался Акимов, чуя вину за содеянное.
А с яхты уже прыгали хронофизики — Ахмет, Ан-тоха, Вован, Колян…
— Витька! Здорово! Там сейчас такой хроноклазмик случился — обалдеть! Энергии столько и сразу, что у нас прибор сгорел!
— Это, наверное, тот дядька со шпагой! Он попал под закрытие портала, и его «снесло» по вектору в силур [43]
— Ого! А корабль?
— А корабль в своём времени остался!
— Только без носа!
— Ага! Сейчас ему устроят…
— Сейчас! Скажешь тоже!
Отмахиваясь от учёных, Олег спросил у Сергея Михайловича, щедро раздающего отеческие подзатыльники чаду:
— А есть телефон? Девчонкам позвонить?
— Возьми в кают-компании! — ухмыльнулся Бы-ков-старший.
Сухов запрыгнул на палубу яхты, всё ещё находясь в раздрае чувств. Не верилось, что он уже здесь, а не там.
Рассудок с трудом привыкал к иной реальности, словно пробуксовывал, настраиваясь на реалии иного времени.
Олегу это уже было знакомо. Странный, неприятный даже период межвременья. Но это пройдёт…
Он спустился по лесенке в коридор, отделанный амарантовым деревом, и вдруг замер — из дверей кают-компании явственно донёсся голос Алёны:
— Чего это они там так расшумелись? Пойдёмте, глянем!
Сухов так и стоял, когда ему навстречу вышла Алёна.
Елена Сухова, в девичестве Мелиссина. Всё такая же стройная, изящная, талия тонюсенькая, груди платье рвут…
— Олег!
Женщина бросилась ему навстречу, и Сухов сжал её в объятиях. И больше ему ничего не надо…
Ни сокровищ, ни дурацких приключений… Век бы тискал эту прекрасную женщину…
— Алёнка… Помнишь, ты мне звонила, что в Доминикану отправляешься?
— Ну да! Недели две назад.
— Две недели… А я тебя два года не видел…
— Бедненький ты мой… — Алёна погладила Олега по голове. — Сергей Михалыч нам всё… ну не всё, конечно, но рассказал. А я как-то верю с трудом. Два года и две недели…
— Я и сам не верю…
— А ну-ка… Эй, муженёк! Ну ничего себе!
— Что-о?
— Да ты никак помолодел!
— На немножко совсем…
— Ага, на немножко! Сейчас себе кого помоложе найдёшь… Правильно, зачем тебе такая старуха, как я?
— Старушенция ты моя, — нежно проворковал Сухов. — Ты самая-самая лучшая женщина во всех временах и пространствах! Уж поверь мне.
— Верю, — кротко вздохнула Алёна. — Что мне остаётся?
Рассмеявшись, она крикнула:
— Девчонки! Это наши вернулись!
— Да ты что?!
Из кают-компании выбежала Гелла. Ослепительно улыбнувшись Олегу, она чмокнула его мимоходом.
Ингигерда, красавица-стервочка, задержалась подольше, одарив Олега не простым поцелуем, а язычком разомкнув его губы.
— Вот паршивка! — Алёна шлёпнула подругу по мягкому месту.