Бринк был вынужден подсадить Уикенса в самолет. Но даже несмотря на его помощь, тот грязно выругался и вскрикнул от боли, задев распухшим запястьем дверь. Наконец Уикенс устроился на сиденье, и Бринк протянул ему револьвер. Англичанин убрал со лба взлохмаченные пропеллером волосы, как будто прихорашиваясь. Этот жест показался Бринку каким-то совершенно девичьим. Наводить дуло револьвера на Бринка Уикенс не стал. Какой смысл?

— Я этого не забуду! — прокричал он ему, перекрикивая гул пропеллера.

Не забуду чего? То, что Бринк спас ему жизнь? Или смерти Эггерса?

Бринк стоял в задумчивости, и ночной ветер колыхал полы пальто. Имел ли Уикенс в виду возмездие, которое наступит после того, как он сам сведет счеты с Чайлдессом? Почему-то эта мысль не отпускала его.

Бринк вытащил из кармана обугленный лист бумаги, тот самый, что вылетел из горящей лаборатории. Он еще не успел толком его разглядеть и потому понятия не имел, что на нем написано. Впрочем, сейчас не до этого. Но потом Бринк достал карандаш, положил на стальной бок самолета обгоревший листок, разгладив его, и в лунном свете печатными буквами нацарапал записку. Листок так и порывался улететь, но Бринк лишь крепче прижал его к самолету. Затем он его сложил, и, протянув Уикенсу, наклонился как можно ближе к англичанину, и крикнул едва ли не в самое ухо:

— Отдайте это Чайлдессу.

И для пущей выразительности постучал пальцами по сложенному листку. Уикенс что-то прокричал в ответ, затем кивнул.

Бринк опустил дверцу и, со стуком поставив на место, повернул задвижку и стукнул кулаком по стеклу. Уикенс приставил дуло «веблея» к затылку пилота, и, как только Бринк отступил от самолета, мотор взревел, и крылатая машина, дернувшись на месте, в следующий миг подалась вперед.

«Шторьх» катил по полю, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока мотор не запел на высокой ноте. И тогда крошечный самолетик оторвался от земли, покачал хвостом, поначалу слегка взял влево, а затем развернулся к северу и лег курсом на запад. Вскоре он исчез из вида, унося с собой записку Бринка Чайлдессу.

Пол.

Если не ошибаюсь, это Осия.

Тот, кто посеет ветер, пожнет бурю.

Проводив взглядом самолет, Бринк подошел к тому месту, где оставил лежать чемоданчик Волленштейна, и окликнул Аликс.

Глава 24

Она пристрелила дьявола и все равно ощущала себя непрощенной. И потому выпустила длинную очередь в темную полосу живой изгороди, где притаились аспиды-боши. Расстреляв полный магазин, она вытащила его и отшвырнула в траву.

Джунипер покинул ее навсегда, а Фрэнк… Кстати, где он? С ней оставалась лишь чума, вот уж кто ни за что не оставит ее. От этой мысли ее начал душить истерический смех.

Аликс чувствовала, как ее лихорадит. Не в силах стоять на ногах, она опустилась на колени и ощутила под собой влажную от дождя траву. Она сидела тихо, но головокружение не отступало и все вокруг казалось размытым пятном. Тогда она перевела взгляд на пистолет, хотя и не ощущала его в своих руках.

Фрэнк подошел и встал с ней рядом, а потом что-то больно впилось ей в руку. Было похоже на пчелиное жало, только больших размеров. Аликс повернула голову и увидела торчащую из руки длинную металлическую иглу. Но остановить Фрэнка уже не могла.

— Это лекарство, — успокоил он ее.

Аликс ждала, что лихорадка вот-вот отпустит ее, что огненный обруч, что сдавливал ей грудь, исчезнет, но никаких изменений не почувствовала. Фрэнк помог ей подняться на ноги. Пару секунд она стояла, покачиваясь на нетвердых ногах, затем, собрав остатки сил, постаралась взять себя в руки. Насколько позволяла сжигавшая ей легкие чума, сделала глубокий вздох. И хотя головокружение не оставило ее, она была в состоянии передвигаться.

— Куда теперь? — спросила она.

— Туда, — Бринк махнул рукой в северном направлении.

— Я уже здорова? — поинтересовалась Аликс, дотронувшись до места укола.

Фрэнк пожал плечами.

— Возможно, придется сделать несколько уколов.

— А тебе известно, сколько именно?

— Нет, — честно признался он, пожимая плечами.

— Уколы убили маму. Так сказал бош.

Фрэнк был вынужден сказать ей, что ее мать убили не уколы, а сброшенные англичанами по наводке Уикенса бомбы. Что лекарство здесь ни при чем. Аликс медленно кивнула в знак согласия.

Бринк подался вперед, поднял с травы ее пистолет-пулемет и вложил его ей в руку. Путаясь ногами в траве, они вместе покинули летное поле и вышли на дорогу, ведущую на север. Ноги Аликс едва ее слушались, и они с Бринком брели черепашьим шагом. И хотя у нее за спиной по-прежнему слышались немецкие голоса, они доносились от того места, где недавно стоял крошечный самолетик. По всей видимости, это боши пытались помочь тем, кого Фрэнк уложил ловко брошенными камнями.

Преодолев метров сто по мокрой, скользкой дороге, они подошли к просвету в живой изгороди. Фрэнк остановился и глубоко втянул в себя воздух, как будто ожидал увидеть западню. Аликс показалось, что она тоже что-то услышала. Слабый голос, он доносился откуда-то с поля. Женский голос. Охваченная лихорадкой, она, однако, не смогла разобрать слов.

Интересно, что он думает?

— Боши, они идут за нами, — прошептала она. Где-то за их спинами раздавались свистки.

Они прошли еще метров пятьдесят, затем еще десяток и наткнулись на мертвое тело. Оно повисло посередине дороги, покачиваясь, как свернутый парус. От плеч мертвеца к темному дереву, чья крона раскинулась над дорогой подобно шатру, тянулись тугие белые стропы, а где-то среди листвы колыхался белый призрак парашютного купола. Щелкнув зажигалкой Кирна, Бринк поднес пламя к плечу мертвеца. Там был вышит флаг, сине-красно-белый флаг. Американец. Это поняла даже Аликс. Парашютист, а призрак в листве — его парашют. Ботинки мертвого солдата покачивались менее чем в метре от земли.

Фрэнк протянул руку к шее мертвого соотечественника — парашютист мертв, что он делает? — и, запустив руку под гимнастерку, рывком вытащил обратно. Теперь в ней был зажат шнурок, на котором болталась пара звякающих квадратных пластин. Фрэнк поднес их к пламени зажигалки. Аликс он ничего не сказал, но они двинулись назад, пока вновь не дошли до отверстия в живой изгороди.

— Подожди здесь, — сказал Фрэнк и подвел ее к неглубокой канаве, что тянулась вдоль плотной стены кустарника. Неужели он хочет ее бросить?

Неужели она была нужна им обоим: и Фрэнку, и Джуниперу лишь затем, чтобы выйти на след Волленштейна? И хотя она пристрелила дьявола, Фрэнк погрузил его тело в самолет и отправил в Англию. Аликс схватила Бринка за руку и с силой сжала, вложив в это пожатие всю свою ярость по поводу его предательства. Или нет? Вдруг это не ярость, а что-то еще?

Губы прошептали слова «я не…», но конец фразы «боюсь» она оставила при себе, потому что это была неправда. Фрэнк опустился рядом с ней на колени. Его лицо было так близко, что она ощутила его запах, запах мокрых листьев, запах пота и металлический запах крови.