Рука женщины потянулась к пистолету, и Кирн повторил ее движение лучом фонарика. Ее напарник перехватил француженке руку за мгновение до того, как та нащупала оружие. Кирн посмотрел мужчине в глаза — в свете фонарика те были голубыми — и поднес одинокий указательный палец правой руки к губам. Пару секунд они смотрели друг на друга, а затем англичанин тоже поднес палец к губам. Луч фонарика высветил на его пальце светлую полоску, ослепительно белую на фоне окружавшей его темноты.
— Ничего, — громко ответил Кирн, чтобы Адлер его услышал. — Здесь ничего нет. Просто хлопнула форточка.
И, выключив фонарик, шагнул назад и захлопнул дверь.
На другой стороне улицы двое эсэсовцев в резиновых фартуках ударяли прикладами по двери дома мадам Этон и что-то кричали престарелой вдове, единственной обитательнице дома. Впрочем, откуда им было знать, что она не откликнется, ведь ей уже девяносто, а сама она страдает тугоухостью. Чтобы спрятаться от дождя, Аликс застыла в дверном проеме своего дома. Фрэнк сделал то же самое.
К тому моменту, когда они с Фрэнком вышли на улицу, матери уже там не было. Как не было и боша, который закрыл дверь чулана. Он тоже куда-то исчез.
В душе у Аликс царила пустота.
Там, в кухне, она погладила мертвого брата. Ален лежал на том столе, за которым все эти годы их семья ежедневно собиралась за трапезой. Ей и в голову не могло прийти, что однажды этот самый стол станет для Алена смертным ложем. Всего несколько дней назад в этом доме жили ее отец, Жюль, Ален. И вот теперь их нет, а все потому, что ей казалось, будто Джунипер ее любит.
А какая тишина стояла в кухне! Аликс повернула голову, прислушиваясь к стенам тишины, окружавшим ее с четырех сторон, и те на глазах у нее словно отодвинулись прочь. Кухня начала расти, увеличиваться в размерах, пока не сделалась раза в четыре больше обычной. Она же сама стояла посередине, ощущая себя одной-единственной в целом мире. Стоило ей сделать вдох, как тот эхом разносился по пустому огромному дому. Здесь никогда не было так тихо, как сейчас.
Фрэнк осторожно убрал ее руку от Алена. Стоило ему прикоснуться к ней, как до ее слуха тотчас донесся стук дождя по окнам и крыше, а где-то уже совсем рядом гулко пророкотал гром.
— Пойдем, — сказал ей Фрэнк и потащил за собой из кухни. Он открыл дверь, и тогда она увидела нарисованную на ней огромную красную букву Ч и поняла, что больше не вернется сюда. Она даже не удосужилась закрыть за собой дверь.
Там, в дверном проеме, Фрэнк сказал, что они должны найти того самого полицейского-боша. По его словам, тому что-то известно. Иначе почему он не стал вытаскивать их из чулана? Почему не арестовал их? Впрочем, какое ей дело до какого-то полицейского? И все же Аликс согласно кивнула, потому что ей нужно было увидеть мать, а мать увел полицейский. Она засунула револьвер и обернутый в тряпку нож в карман старого черного отцовского пальто, которое набросила поверх платья. Как только боши вытолкали старую мадам Этон на улицу, она бросилась на другую сторону и повела Фрэнка узким переулком, — если развести руки, можно дотронуться до стен с обеих его сторон, — после чего свернула еще в один, затем еще раз влево, пока наконец перед ними не возникли крошечные дворики домов, чьи фасады выходили к церкви. Они с Фрэнком крадучись прошли вдоль садовой ограды, и вскоре их взглядам предстала боковая стена церкви и открытое пространство площади между храмом и рядом лавок по другую сторону от нее. Чтобы ее не заметили, Аликс, не обращая внимания на дождь, присела рядом с каменной стеной. Мокрые волосы прилипли к ее голове и теперь казались нарисованными. Фрэнк присел на корточки рядом с ней.
Боши соорудили на краю площади металлическую треногу, а на нее взгромоздили четыре прожектора, лучи которых были направлены на середину площади. Из дверей полицейского управления по тротуару, извиваясь, протянулся кабель. Какое на редкость удачное место! Яркий свет служил отличным прикрытием. Хотя до площади было рукой подать — метров тридцать, не больше, — бошам вряд ли захочется слепить глаза, глядя на мощные лучи прожекторов.
Аликс вытерла со лба капли дождя и посмотрела на залитую светом площадь. Мама была где-то там. Увы, народу было много, и все жались друг к другу, как лодки во время шторма. Вокруг согнанных на площадь людей стояло оцепление бошей. Немцы были заняты тем, что старались уплотнить толпу.
Боже, какой там царил гам! Даже очередной раскат грома был бессилен заглушить гул голосов, плач, истошные крики, визг, которые доносились из плотной людской массы. Люди как будто искали спасения в крике. Впрочем, и боши тоже не собирались молчать. Они что-то орали в ответ. Особенно те, что в сером, иногда подкрепляя свои команды ударами прикладов.
Похоже, сюда согнали весь городок. Человек сто — сто пятьдесят. Точно сосчитать было невозможно. Ежеминутно на площадь, толкая перед собой людей, выходила очередная пара солдат. Тех, кто уже стоял на площади, постепенно подталкивали вправо, ко входу в церковь. Парочка бошей, стоявших у входа, заталкивала их дальше, внутрь.
— Ищи глазами полицейского! — шепнул Фрэнк.
Аликс присмотрелась. Но боши были не отличимы друг от друга, и она, как ни силилась, не смогла припомнить, как, собственно, он выглядел. Зато она обнаружила в толпе мать. Сначала Аликс узнала ее по тому, как та стояла, затем по длинным волосам, мокрым, налипшим ей на лицо. Мать была почти у самых дверей церкви. Скоро она исчезнет за ее углом.
В намерения Аликс не входило сделать то, что она сделала, но когда бош ударил мать автоматом, отчего та пошатнулась, все мысли в голове девушки словно смыло потоками проливного дождя.
Она помнила лишь то, что она выскочила на ярко освещенную площадь и с криком «Мама!» бросилась к церкви.
«Только не покидай меня», — умоляла она.
Как раз в тот момент, когда Бринк наконец разглядел в толпе рослого полицейского, Аликс вскочила с места и со всех ног бросилась через площадь. Пока до него дошло, что она делает, пока он сам выпрямился во весь рост, она уже почти добежала до прожектора.
Черт!
Ситуация была примерно такая же, как тогда на скалах. В то мгновение он понял, что она ему нужна, и сделал первое, что пришло ему в голову. Вот так и здесь. И он бросился за ней вдогонку.
Бринк бежал быстро, но эта чертовка успела вырваться вперед. И хотя он, разбрызгивая воду по мощенной булыжником мостовой, бежал вдоль стены церкви и почти успел ее догнать, их все еще разделял сначала десяток метров, затем пять. Подсознательно он воспринимал ее как товарища по команде, вместе с которым они бегут по игровому полю.
Миновав кордон немцев, — те стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга, и ни один ее не тронул, — девушка нырнула в толпу и, работая локтями, принялась проталкиваться к матери. В последний момент Бринк успел протянуть руку, чтобы, ухватив за рукав или воротник, вытащить Аликс обратно.
Это была ошибка.