Текст произвел на меня сильное впечатление, и я перечитал его, пока Даниэль надевал свои покрытые плесенью кожаные ботинки и пытался прихватить старое стеганое одеяло на случай, если будет холодно в лесу, где он решил заночевать.
Наш путь из города пролегал мимо птичьего рынка у монастыря Сан-Бенто. Проходя мимо ряда обветшалых деревянных прилавков, на которых стояли клетки со щебечущими жаворонками и дроздами, я сжал кулаки.
— С каким удовольствием я бы разрушил все это! — заявил я.
Даниэль, выругавшись, позвал меня вперед, и я подумал, что он не заметил моего гнева. Возле небольшого загона для крупного рогатого скота мы заметили жилистого длинноволосого мужчину в накидке с воротником из крысиного меха, совершенно неподходящей для жаркого июня. Мужчина забрался на опрокинутую корзину из ивовых прутьев. Кожа у него на руках и на лице была белой, как обглоданная кость. Пригнувшись, будто сражаясь с драконом, он кричал, что тело Господа нашего Иисуса Христа — единственный путь к искуплению грехов. Мы остановились послушать; мужчина вещал, что все иудеи, протестанты и неверующие должны быть изгнаны из Порту. Мы, оставленные Богом, достигнем Града Небесного лишь тогда, когда испьем крови Спасителя.
— Подлецы, сброд, дерьмо дьявола! — кричал он. — Мы должны сбросить всех марранов в навозную кучу и покончить с ними раз и навсегда!
Опять прозвучало слово «марраны». Оно раздражало меня, потому что я не знал его значения. И я услышал его уже второй раз за этот день!
Когда я спросил Даниэля, что оно означает, он покачал головой и потащил меня за собой. Тут проповедник прекратил свою напыщенную речь. Мне стало интересно, почему он замолчал, я обернулся и увидел, что он смотрит прямо на меня. Ухмыляясь, он махнул мне, чтобы я подошел ближе, как мне показалось в тот момент. Мое сердце в страхе упало.
В это время толстый коротышка с пером на шляпе подвел к проповеднику козла на веревке.
— Сатана приходит в личине козла, — обратился проповедник к толпе. — Еврей приходит в личине сатаны!
Вытащив из-под накидки почерневший от грязи нож, он спрыгнул с корзины. Затем он вонзил нож в несчастное создание, козел отчаянно заблеял, задрожал и упал на землю. Кровь хлынула из раны, словно вода из колонки. Подставляя руки под этот фонтан жизни, проповедник смазывал кровью лицо и волосы, воздевал руки к небу и призывал Господа в свидетели жертвоприношения. Раздались крики ужаса, и зеваки бросились врассыпную.
Заметив мой испуг, Даниэль сказал:
— Джон, любой старый мошенник с ржавым ножом может убить козла. Идем.
— Но он знает меня. Он смотрел на меня!
Даниэль нетерпеливо вздохнул, ответив, что мне наверняка показалось. Лишь спустя несколько лет я увидел связь между отвратительным торговцем и избиением сеньоры Беатрис.
В детстве величайшим даром я считал умение разговаривать с животными. Поэтому как только мы пришли к нашему озеру, я остановился и начал подражать щебетанию зимородка, которого заметил на дубе. Когда я закончил, мой пернатый друг посмотрел в воду с тридцатифутовой высоты. Потом он неожиданно бросился вниз, как крылатая стрела, и ушел под воду.
— Что с ним случилось? — воскликнул Даниэль.
— Сейчас увидишь.
Появившись несколько секунд спустя, еще красивее, чем до купания, птица вернулась на дерево с извивающейся в клюве серебряной рыбиной. Когда я обернулся разделить свой восторг с Даниэлем, то ожидал увидеть его лукавую улыбку, но вместо этого он заплакал.
Я молча смотрел на него; он закрыл глаза руками, наверняка стыдясь своих чувств. Когда я, наконец, осмелился спросить его, что случилось, он со злостью посмотрел на меня. Я решил предпринять краткую вылазку в лес, чтобы понаблюдать за птицами. Когда я вернулся, он заставил меня поклясться хранить в тайне то, что он мне скажет, а затем признался, что сеньора Беатрис — его бабушка.
— Ее дочь отказалась от меня, когда я был ребенком. Она оставила меня на колесе, а монахини отдали приемным родителям.
«Оставленный на колесе» было португальским выражением, означающим нежеланного младенца, оставляемого на специальном круглом столике в окне благотворительного учреждения. Этот стол был разделен деревянной перегородкой, чтобы сохранить личность матери в тайне. О брошенных детях заботились монашки, и, если представлялась возможность, отдавали их на воспитание приемным родителям.
— Почему она отказалась от тебя? — спросил я.
Даниэль вытер нос рукавом, поднял с земли ветку и начал яростно строгать ее ножом с коротким лезвием.
— Не знаю. Она умерла от лихорадки через год после того, как подбросила меня монашкам. Ей было всего девятнадцать лет. Наверное, она была слишком бедна и не могла заботиться обо мне.
Он посмотрел вдаль.
— Я узнал о ней только потому, что однажды сеньора Беатрис принесла выстиранное белье нашему соседу и увидела меня. Она сильно испугалась и ушла, бледная, как будто увидела привидение. Bobo de merda, sem cabeceira, va-te-embora, va agora.
Это еще одни стишки, которые ассоциируются у меня с Даниэлем. Они означают: «Безмозглый тупица, дрянной шалопай, оставь меня, да прочь ступай».
— Как я позже узнал, я очень похож на ее умершую дочь.
Кончиком ножа он вырезал в палке два крошечных отверстия, затем сделал несколько кривых зарубок.
— Я незаметно следовал за сеньорой Беатрис до ее дома и стал приходить туда каждый день в одно и то же время. Она грустно смотрела на меня, а потом закрывала ставни.
Я повернул голову, чтобы получше разглядеть его творение, но он тут же спрятал его и пообещал побить меня, если я посмотрю еще раз.
— Джон, черт побери, у меня в голове одни опилки, потому что я рассказал своей матери о сеньоре Беатрис. Она теперь никогда не остается дома, я имею в виду маму. Я не видел ее целый год. В последний раз эта старая скотина крепко схватила меня, — глаза парня яростно сверкнули, — и ударила по лицу. Она заставляла меня просить прощения за то, что я родился на свет. Якобы усыновив меня, она поломала себе жизнь. Тогда я и узнал, что я — приемный сын.
Держа нож как перо, он сделал длинный круглый надрез от одного края фигурки к другому.
— Однажды сеньора Беатрис пришла к нам домой, где-то года два назад. Я пригласил ее войти, но она отказалась. Начала плакать прямо в дверях. Я хотел подойти к ней, но она остановила меня. Она сказала, что ей нужен парнишка, который будет собирать в стирку грязное белье и вещи и обещала платить мне.
— Что ты ответил?
— А сам-то ты как думаешь? Без этих денег я бы никогда не смог купить ножи. Именно так я приобрел все эти штуки, Джон. А около полугода назад я был у нее дома, она посадила меня за стол и угостила печеньем. Она показала мне маленькие рисунки, не больше моей ладони, на них было изображено лицо женщины. И я похож на эту женщину. Сеньора Беатрис сказала что именно из-за этого сходства она так испугалась, когда впервые увидала меня.