– Мне было невероятно приятно с вами общаться! – Алексей поднялся из-за стола, его так потянуло к Лизе, что он уже не мог оставаться дальше с матерью и Иваном. – Был рад повидаться! Созвонимся!

Поташев позвонил любимой женщине и назначил ей встречу в том самом месте, куда ей так хотелось попасть (она говорила об этом еще в Киеве), – в Бельведере, у картины Густава Климта «Поцелуй». В ответ на такое романтическое предложение любимая радостно рассмеялась и сказала, что уже летит, добавив загадочно, что он ее не узнает.

Когда Алексей вошел в зал Климта, он сперва не заметил Лизу: все его внимание было поглощено картиной.

Она была расположена на темно-лиловой стене, в одиночестве, освещенная яркими галерейными лампами. Архитектор хорошо знал «Поцелуй» Климта, одну из самых известных его работ, которая была растиражирована на тысячах сувениров: на пепельницах, постерах, кружках, одежде, сумках, подушках. Между тем эту картину, как он теперь понял, нужно рассматривать только в оригинале.

На цветочном поле, точно вытканном из растительных форм, вырастает силуэт целующейся пары. Поташев не понимал, отчего и как из картины возникала и магнетизировала зрителей эротическая энергия? Может, она была спрятана в чувственных линиях и пряном колорите? Или ее рождало ослепительное сияние, исходящее от золотого фона шедевра? Влюбленные на холсте полностью погружены друг в друга, отгорожены от всего мира. Абсолютное уединение и повернутое от зрителя лицо мужчины лишь подчеркивали впечатление изоляции и отрешенности.

В этой райской идиллии чувствовалось не только блаженство, но и скрытый страх, а может, даже отчаяние. Влюбленные стоят на цветущей поляне, которая вдруг обрывается прямо под ногами женщины. Даже объятие не дает влюбленным удовлетворения, их руки сжимаются, будто в конвульсии. И это ощущение возможной потери сделало впечатление от картины еще пронзительней для Алексея. Он вспомнил фразу, которую прочел перед поездкой: «Кисть Климта способна превращать женщин в драгоценные орхидеи, выплывающие из волшебного сна».

Неожиданно он увидел Лизу. Она показалась ему новой и почти незнакомой. В зале, где главные источники света были направлены на картины, посетители воспринимались тусклыми персонажами, плавно перетекавшими от одной работы Климта к другой. Но та, которую он любил, была в чем-то ярко-синем, длинном. Ее светлые волосы были спрятаны под шляпку с полями, слегка прикрывавшими лицо, а на тулье, точно драгоценный рубин, алел цветок мака. Ему казалось, что от этой новой Лизы, как и от картины «Поцелуй», исходит золотое сияние. Он и сам не заметил, как оказался рядом с ней, как заключил ее в объятья и как они стали целоваться, словно безумные, игнорируя все приличия.

Смотритель Бельведера, мужчина зрелого возраста в безукоризненном костюме и в рубашке с галстуком, лишь улыбнулся. Он за годы службы в музее навидался столько пар, целующихся на фоне Густава Климта, что впору было писать диссертацию: «О влиянии картины “Поцелуй” на чувства человека».

Позже, когда они гуляли по городу, Поташев предложил Лизе съехаться в его квартиру и жить общим домом. Для нее это предложение было осуществлением мечты, и она мысленно поблагодарила гениального австрийского художника за помощь в личной жизни.

Глава 7
Афера века

Антиквару Шанаеву очень нравилась фраза, которую он когда-то прочитал и теперь частенько повторял: «Инструменты Страдивари сродни хорошему вину: чем больше им лет, тем они лучше».

Григорий Петрович, занявшись старинными музыкальными инструментами, досконально изучил все, что только можно было узнать и о скрипках, и о мастерах, их создававших. Так, например, о величайшем кремонском мастере Антонио Страдивари он прочел, что за всю жизнь – а Страдивари прожил 93 года – мастер изготовил около 2500 смычковых инструментов. До наших дней дошло приблизительно 600 скрипок, 60 виолончелей и пара десятков альтов. Стоимость каждого инструмента варьируется от 500 тысяч до пяти миллионов евро, хотя, по большому счету, шедевры бесценны.

Интернет сообщал пользователям, что все скрипки имеют имя, стоят на специальном учете и оберегаются как зеница ока. Прочтя эту информацию, Шанаев расхохотался. Если бы так было в действительности, то как могли бы происходить кражи драгоценных скрипок и почему грабители воруют их с такой завидной регулярностью?

Однако больше всего антикварщику нравилась таинственная история, связанная со скрипкой под названием «Кошанский».

До революции в России блистал скрипач-виртуоз по фамилии Кошанский. Критики сравнивали его с самим Паганини: настолько безупречной и талантливой была его игра. Это признали и за рубежом – исполнителю рукоплескала вся Европа. Однажды после концерта в гримерку Кошанского пожаловали жандармы и важный генерал. Тоном, не терпевшим возражений, генерал предложил Кошанскому проследовать за ним. Пришлось подчиниться. Экипаж прибыл в Зимний дворец, и Кошанского препроводили в большую залу, где восседали члены царской семьи. Сам Николай II попросил музыканта сыграть для его домочадцев. Кошанский достал из футляра скрипку и ударил по струнам. Когда он закончил, на минуту воцарилась тишина, затем вся императорская семья поднялась и начала стоя рукоплескать артисту. Николай II протянул маэстро странный футляр со словами: «Это скрипка Антонио Страдивари. Вы достойны того, чтобы играть на ней». Кошанский мечтал об этом всю жизнь, но вслух сказал: «Такой подарок – слишком большая честь для меня».

Царь холодно заметил: «Это не подарок. Мы даем вам скрипку на время, чтобы вы могли прославлять по всему миру русскую скрипичную школу». Кошанский смутился, но от такого предложения грех было отказываться.

Революция застала скрипача за границей. На родину он решил не возвращаться, а после гибели царской семьи посчитал скрипку Страдивари своей собственностью. Судьба жестоко отомстила Кошанскому: он умер в нищете и забвении, и даже вырученные за скрипку деньги не спасли его. Скрипка, получившая название «Кошанский», многократно переходила из рук в руки. Ее похищали пять раз. Самая громкая кража случилась, когда скрипкой владел музыкант по имени Пьер Амойал. Он настолько дорожил своим сокровищем, что заказал для нее бронированный футляр. Но это грабителей не остановило. Когда после концертов Амойал возвращался из Италии в Швейцарию, его «порше» угнали вместе с бесценной реликвией. Полиции удалось узнать только то, что угонщиком был наркоман и рецидивист Марио Гутти.

Полицейские решили задержать его, но опоздали: когда взломали дверь, Марио лежал на полу мертвый, с перерезанным от уха до уха горлом. Почерк трудно было не узнать: так расправляется с ненужными людьми неаполитанская мафия.

С тех пор о «Кошанском» ничего не слышали.

Шанаев полулежал, откинувшись на бархатные подушки своей римской лежанки с одной боковиной в стиле арт-деко. Его трехкомнатная квартира была выполнена в традиции помпейских интерьеров самим Александром Витальевым. Конечно, его новое жилище было очень дорогим, но зато он чувствовал себя в нем настоящим патрицием. Он столько лет жил экономно, столько кропотливого труда вложил в свое благополучие, что теперь наслаждался всеми приметами роскоши, которая окружала его со всех сторон.