Услыхав от Раневских, по какому делу привлекли их дочь, и выслушав их рассказ о том, кем и как работала девушка в музее, она согласилась защищать Лизу без лишних разговоров.
Александр Кириллович так разволновался по причине заточения любимой дочери в темницу, что брякнул то, что крутилось в голове:
– Софья Макаровна! Если для спасения Лизоньки понадобится дать взятку судье, то мы готовы…
Маргарита Николаевна укоризненно посмотрела на мужа. И с опаской взглянула на адвоката. Та вздохнула и ответила:
– Если это в интересах моего клиента и другого выхода нет, конечно, дам. Хочу предупредить: я никогда не солгу клиенту относительно перспектив дела и не буду обещать несбыточного. – После этого короткого разговора Праздникова отправилась в РОВД, где собиралась пообщаться с подзащитной и со следователем.
* * *
Поташев тоже не стал терять времени зря. Он позвонил одному высокопоставленному милицейскому чину, для которого строил дом прошлым летом. Объяснив ситуацию с временным задержанием Лизы, попросил помочь. Тот сказал дежурную фразу: «Разберемся!» Но ждать, пока менты разберутся, у Алексея не было ни терпения, ни желания. Он стал обзванивать всех тех, кто мог помочь. Это были его заказчики, партнеры, приятели. Потом он позвонил родителям Лизы, те сообщили, что уже наняли для дочери адвоката. И снова он услышал ненавистное: «Адвокат будет разбираться!»
Самым трудным для Поташева было ожидание. Он помчался к Белогору на работу, чтобы обсудить с другом положение дел, и спасаясь от промедления, из-за того, что он не может начинать действовать, вытаскивая возлюбленную из темницы, а должен ждать. Алексею отчаянно хотелось выпить, чтобы снять напряжение. Ресторатор Валерий Белогор занимался важным стратегическим вопросом: вместе с шеф-поваром обновлял основное меню, сохраняя наиболее популярные позиции. Перед ними лежал распечатанный вариант новых блюд:
Лосось «Гравлак» со сливочным хреном;
Коллекция морепродуктов, жаренных на гриле под соусом «Леонский»;
Филе черной трески на спарже;
Запеченное филе палтуса с капонатой.
О нововведенных позициях коллеги не спорили, но вот старые добрые блюда вызывали сомнение. Шеф-повар доказывал, что постоянные клиенты в большинстве своем консервативны. Поэтому следует оставить несколько популярных блюд, например: утиную грудку с овощами под апельсиновым соусом; медальоны из телятины с трюфельной полентой; салат с креветками, рукколой и белыми грибами; и, конечно же, фирменные пироги – луковый, сырный, пирог с молодой телятиной и белыми грибами. Владелец заведения не во всем соглашался с шефом. Он предлагал расширить ассортимент пирогов, а также настаивал на том, чтобы ввести в меню блюда венской и чешской кухни. Согласно идее ресторатора, его сеть «Вкусно» должна была соответствовать всем лучшим европейским изыскам. Он объяснял шеф-повару, какое удовольствие получит клиент, который сможет, не выезжая из Киева, полакомиться лучшими блюдами любой европейской страны. Тем самым совершая путешествие гурмана! Доводы Валерия были убедительны, но белый поварской колпак шефа отрицательно двигался вправо и влево. Подчиненный доказывал, что кухня не справится с таким потоком блюд.
Архитектор появился в самый разгар производственных дебатов. Портос обрадовался появлению друга. Ему уже надоело убеждать упрямого повара, да и хотелось пообщаться с Поташевым.
И хотя Белогор сразу засуетился, на ходу придумывая, чем бы таким удивить Алексея, тот от еды категорически отказался (кусок в горло не лез), а вот выпить решил немедленно, и непременно водки. Выпив в присутствии друга несколько стопок оковитой, не закусывая, в молчании, Поташев поднял глаза на ресторатора и неожиданно сказал:
– Меня просвещали более опытные, когда я был еще пацаном… Если хочешь завоевать женщину, ну, чтоб она влюбилась, должен рассмешить ее. Но каждый раз, когда Лиза смеется, влюбляюсь я. Ты можешь объяснить, почему это происходит?
Потом, без всякого перехода, он рассказал другу о последних событиях и о том, что Лизавету забрали в райотдел милиции. Белогор поинтересовался, какие шаги предпринял Поташев и не нужна ли его помощь.
– Ты понимаешь, я поднял всех своих заказчиков, кто только имеет отношение к правоохранительной системе. Мне сказали ждать! Я жду! – Архитектор выпил еще рюмку водки.
Валерий, знавший своего друга с детства, понимал, что ожидание и бездействие – самые худшие минуты в жизни Поташева. Поэтому он задал вопрос, который сам напрашивался:
– Ты не хочешь позвать Арамиса и Атоса, чтоб они тоже подключили свои ресурсы в милиции?
– Худаня как журналист наверняка когда-нибудь писал про кого-то из МВД. Стоян строил в Крыму дом для какого-то милицейского начальника. Ты прав! Звони, назначай большой сбор!
– Сейчас обеденное время. Позову-ка я их на обед! – подмигнул Портос, стараясь делать вид, что не замечает удрученности друга.
Друзья подъехали довольно быстро, учитывая расстояния и пробки. Но до их приезда Портос все-таки настоял на том, чтоб его друг и гость принимал на грудь не только водку, но и горячие закуски. В ожидании приезда Стояна и Худани Белогор поделился с Поташевым своими мыслями относительно отношений полов в Японии. В последнее время Валерий увлекся Страной восходящего солнца и даже собирался туда съездить.
– Лешка, может, тебе будет не интересно, но японские мужчины во взаимоотношениях с противоположным полом ведут себя совсем не так, как мы.
– То есть? – Архитектору стало любопытно.
– Они вообще далеки от европейских понятий рыцарственности или джентльменства. Никакого преклонения перед прекрасной дамой у них нет.
– Японок это устраивает? – удивился Поташев. – А как же чувства, эмоции? Женщины же без этого не могут…
– Вот представь себе! Японцы способны любить и страдать, но при этом стараются по возможности скрыть и спрятать свои чувства, ни в коем случае не выражая их бурно, на европейский манер.
– Ну, в этом у меня с ними много общего. Я тоже не люблю демонстрировать страсти-мордасти.
– Но есть вещи, в которых ты их, да и я тоже… мы их с тобой никогда не поймем. Редко какой японец пропустит женщину перед собой, учтиво откроет перед ней дверь или подаст руку. Они так полагают: зачем делать из нормальной, реальной женщины, которую, может, еще доведется когда-нибудь потрогать, неземной идеал? Ну что можно делать с идеалом? Только поставить на пьедестал, а потом ходить вокруг да около, следя, как бы на статую пылинка не села?
– Нет. Мы в этом смысле какие-то романтики. Нам нужно и на пьедестале ее видеть, и в постели. И все это может происходить в очень короткий промежуток времени, – рассмеялся Алексей. После разговора с другом ему как-то полегчало.
Подъехали Стоян и Худаня. Поташев изложил суть дела. Самый быстрый и эмоциональный, журналист Артем Худаня предложил свое решение проблемы:
– Леша! Это вообще прецедент! В нашей стране сажали и забирали в ментовку кого угодно. Но чтоб искусствоведов?! Это что-то новенькое! Да я всю журналистскую банду на ноги поставлю! Можешь не сомневаться! Все издания об этом напишут! И телевизионщики сюжеты снимут!