– Сделаю.
– Если вдруг спалишься, молчи как рыба об лед.
– Даже не сомневайся! – Конюх приложил руки к груди.
Какое-то время Даша пристально смотрела на него, затем ободрительно улыбнулась.
– Я и не сомневаюсь… Если вдруг, мы тебя вытащим.
Конюх сощурил глаза в напряженном раздумье. А вот это обещание похоже на пыль в глаза.
– У Лукомора в изоляторе свои люди. Они устроят тебе побег, – уверенным тоном сказала Даша, без труда выдержав его каверзный взгляд.
И Конюх ей поверил.
– Главное, никому ничего.
– Это само собой… Да и не спалюсь я… А если вдруг?.. Может, прямо сейчас?
Даша лишь мило улыбнулась в ответ. И выставила вверх средний палец правой руки. Фак ему вместо бабы…
– А если все как надо сделаю?
– Прямо здесь и раздвинусь. – Она кивком головы показала на расправленный диван. И взгляд ее затянулся знойной поволокой.
– Ловлю на слове!
– Так я и не против… Ну, чего стоишь? Давай, собирайся!
– Что, уже?
– Чем быстрей начнешь, тем быстрее кончишь! – Она взглядом показала на диван.
От волнения у Конюха пересохло в горле.
– Собирайся, я тебя в машине подожду… Если голодный, жратва в машине.
Она вышла из дома, а он отправился на кухню, попил водички. Заглянул в холодильник – остатки колбасы, кусок сыра, яйцо. Он бы и не прочь был перекусить на дорогу, но в машине у Даши что-то есть. Уж в этом она точно не обманет.
Он спрятал деньги, оделся так, чтобы не замерзнуть на холоде. Неизвестно, где придется стоять в ожидании жертвы – может, на улице, под дождем.
Конюх вышел во двор, выпустил машину, закрыл ворота, забрался в теплый салон. До Бочарова далеко, километров пятьдесят, но этот путь они пройдут быстро. А дальше что? Даша сбросит его на месте предстоящего преступления или останется там вместе с ним?.. Не хотел он, чтобы она уезжала…
– Где сейчас Одинцов? – спросил он.
– Не знаю, может, уже дома. Или еще в работе… Если еще на работе, дождемся его. Посмотрим, куда он поставит машину. Там его утром и встретишь.
– В машине?
– У него «девятка», ты с ней справишься.
Конюх кивнул. Неплохой, между прочим, вариант. Лишь бы только Одинцов не засек его, когда он будет вскрывать машину. Но это можно сделать в районе четырех утра, когда сон особенно крепкий. К тому же он мог открывать машину с корточек. Он это сделает так, что из окна его не увидят… Утром Одинцов откроет машину и нарвется на пулю. Не надо ждать, когда он сядет в машину, опасно это. Одинцов мент, у него нюх, и это нужно учитывать. По этой же причине опасно идти за ним в подъезд, когда он пойдет домой.
– Было бы лучше заминировать тачку.
– Нечем.
– Плохо… Может, не будем торопиться? С бомбой было бы лучше.
– Надо торопиться. Одинцов очень опасен.
– Хотя бы автомат…
– Только пистолет. Зато с глушителем.
– Справимся.
У Конюха снова пересохло в горле.
– Можно? – Он показал на початую бутылку с водой, которая стояла в специальном гнезде для напитков.
– Можно, – кивнула она. – Я не брезгую.
Он широко улыбнулся, свинчивая пробку с горлышка. Привыкла к нему Даша, он уже стал для нее почти родным. Завтра утром он грохнет мента, а днем получит эту замечательную женщину. Жизнь должна быть медом…
Максима вызвал к себе Саньков. В кабинете у начальника УВД, как и за окном, было холодно. Максим сидел в кресле, но чувство такое, будто он стоял на ковре.
– Где Кустарев? – сухо спросил полковник.
Ночь уже практически, а он все еще на работе. И уезжать не торопится.
Серьезный он мужик, начальник управления. Вечно нахмуренные брови, наморщенный лоб, суровый взгляд. Не добрый он, но и не злой. И справедливым быть старается, хотя и не всегда получается. Высокий, худой, сутулый, нескладный. Чахоточный у него вид, но с легкими полный порядок. В свои сорок девять лет в беге на три километра равных ему нет, во всяком случае, в управлении. И службу знает: сам восемь лет рядовым опером отпахал.
– В работе.
Кустарев следил за Семеновой. Не нравилось Максиму поведение этой женщины, поэтому он и приставил к ней хвост. Было известно, что она сейчас дома. У нее был свой коттедж на окраине города. Как заехала она вечером во двор на своем «Мерседесе», так никаких движений.
– Кто задачу поставил?
– Я, – ответил капитан.
Нетрудно было догадаться, откуда ветер дует. Бартеньев накапал, что Кустарев работает по личному плану капитана Одинцова. Может, сам жаловаться ходил, а возможно, Саньков из него сам обиду выжал. Он это умеет.
– Убийцу Карцева ищешь? – с подвохом спросил полковник.
Впрочем, Одинцов ждал разговора на эту тему, готовился к нему.
– Ищу.
– Это наше дело.
– Я понимаю… А Кустарева я сейчас сменю, пусть домой едет, а я побуду…
– Личная заинтересованность?
– Игорь Яковлевич, ну вы же все знаете, зачем тянуть?.. – поморщился Максим.
– Знаю. Конфликт у тебя с Карцевым был. И алиби у тебя нет…
– И кто угнал машину, неясно. И живу я с женщиной, которая могла позвонить Карцеву и выманить его из дома… Все против меня.
Максим не дерзил, не ерничал, но все-таки в его словах можно было уловить вызов. Обидно, когда свои же подозревают. И еще следователь из соседнего района к себе на завтра вызывает. Или сам подъедет…
А преступника, который угнал машину, действительно никто не видел. Максим сам лично массу людей опросил, и никто ничего.
– Это плохо, – исподлобья глядя на него, сказал Саньков.
– Я найду настоящего убийцу.
– А если нет?
Максим угрюмо глянул на своего начальника. Давно Саньков не ставил под сомнения его способности.
– Тогда пойду на принцип. Подам рапорт на увольнение. Если я плохой опер, то зачем я такой нужен?
– Ты не плохой опер. И не об увольнении тебе нужно думать… Кто-то ж убил Карцева? И никаких версий.
Саньков пристально смотрел на него. Он нарочно затянул паузу.
– Кроме одной? – мрачно усмехнулся Максим.
– А если эта версия напрашивается?
– Есть и другие версии…
– Какие?
– Скажу. Обязательно скажу. Когда убийцу возьму.