– Я хочу, чтобы ты вышла из ступора, – сказал он, пристально глядя ей в глаза.
– Я вышла.
– Вышла. И вернулась. В наш дом, – обвел он рукой комнату, в которую привел девушку.
Дом был большой, красивый… Примерно такой дом должен был построить для нее Глеб.
С Валерой у них никогда не было своего дома. Однажды он привел ее в роскошную квартиру чуть ли не в самом центре Москвы, сказал, что забрал ее у одного банкира за долги. Люба тогда так обрадовалась. Своя большая богатая квартира – предел мечтаний для юной девушки… Но вскоре выяснилось, что квартиру он эту всего лишь снимал…
И дальше у них были только съемные апартаменты, и они постоянно переезжали с места на место. А ведь у него были дома и квартиры, которые он отбивал у людей, но все они уходили на продажу… В принципе, так было нужно. И Люба знала, почему, поскольку одно время сама помогала бандитам прокручивать их аферы…
– Почему я не знала, что ты живой? – спросила она.
– Теперь знаешь.
– Ты живой. И ты живешь. Дом построил, проститутку завел…
– Это не мой дом, я его снял… А то, что проститутку завел, так я имею на это право… – Валера скривил губы в осуждающей ухмылке. – Ты же имеешь право мне изменять!
– Я тебе не изменяла.
– А Батыгин?
– Я тебе с ним не изменяла… Я верно тебя ждала… И после того, как ты погиб, ждала… Батыгин совсем недавно появился.
– Но появился! – Валера с трудом сдерживал злость.
– Я же не знала, что ты жив. Мог бы весточку подать…
– Не мог!
– Почему?
– Потому!.. Батыга меня сдал! А ты с ним! А может, ты меня сдала?
– Я?! – шарахнулась от него Люба.
– Ты знала про Кафтана!
В конце девяностых Валера нарвался на серьезные неприятности. Долгая война с конкурентами обескровила его бригаду, а внутренние разборки развалили ее окончательно. С Валерой остался только верный ему Кафтан. Для больших дел этого было мало, но хватило, чтобы насесть на Батыгина, который строил тогда большой завод. Валера собирался держать под своей крышей только его одного, и Глеб, в принципе, не отказывался от такого сотрудничества. А потом Валера узнал, что Кафтан сам захотел занять это тепленькое место. Узнал и порешил его собственными руками. Батыгин тогда в квартире был, и Люба…
– И Батыгин знал, – отозвалась она.
Какое-то время Валера пристально смотрел на девушку.
– А с Батыгой я уже разобрался… – сказал он, доставая из пачки сигарету.
– Я это уже поняла.
– И тебя надо наказать… Почему ты меня не дождалась? – с обидой, но уже не зло спросил он.
– Откуда я знала, что ты жив?
– А я был жив?.. Меня всего выпотрошили! – Валера задрал рубашку, обнажив уродливые шрамы на животе. – Я два года по больничкам таскался, не знал, выживу или нет…
– Бедный! – Люба с жалостью и без всякой брезгливости провела рукой по испаханному животу.
– Четыре дырки одной заточкой.
– А пальцы не отрезали?
– При чем здесь пальцы? – не понял он.
– А при том, что письма пальцами пишут!
– Не мог я тебе написать, нельзя мне было вскрываться. Батыга должен был думать, что меня больше нет…
– Это все понятно… Но все равно, мог бы как-то сообщить.
– А тебе оно нужно было? Ты и так неплохо жила, – снова начал злиться Валера. – Сколько мужиков у тебя было?
– Если бы я знала, что ты жив, не было бы никого.
– Были бы!.. Не успел Батыга слечь, как ты с ментом закрутила.
– Не закрутила… Это любовь…
– Ты любишь этого козла? – взъярился он.
Люба кивнула. Да, она полюбила Макса и не хотела этого скрывать… Но ведь и Валеру она любила. Больше всех любила. И она бы не изменила ему, если бы знала, что он жив. И с Максом у нее бы ничего не было.
Валера сам во всем виноват, и он должен это понимать.
– Ты не должна его любить! – психанул он.
– Я знаю… – легко согласилась она. – Но я его люблю…
– А меня?
– Тебя еще больше.
– Врешь!
– Да пошел ты! – усмехнулась Люба.
Она не собиралась больше объясняться с ним, что-то доказывать. Она просто хотела вернуться прошлое, где они запросто могли наорать друг на друга, а потом так же бурно помириться – через постель.
– Я хочу все забыть… Я хочу забыть эти десять гребаных лет!..
Он вдруг сгреб ее в охапку и усадил на стол. И Люба вцепилась руками в его волосы, крепко прижав голову к своей груди. А вскоре кулаки разжались, пальцы скользнули вниз по шее… Но вот пальцы напряглись, ногти впились в кожу спины. Это лишь сильней завело Валеру. Хотя сильней, казалось, уже и быть не могло…
* * *
После душа в просторной душевой кабинке с сильным напором горячей воды Люба закуталась в мягкий банный халат.
– А как насчет сауны? – снимая с головы полотенце, с колкой иронией спросила девушка.
На трюмо лежали пудра, туши, помады, кремы, парфюм из дорогих магазинов. Или он так тщательно готовился к встрече с ней, или это все куплено было для Леси.
– Ну, можно, – отозвался Валера.
Он лежал на кровати – распаренный. Спокойный и довольный, как удав, в брюхе которого переваривался целиком проглоченный кролик.
– Там и банщица есть, да?
– Ну, можно и так сказать…
Он умоляюще смотрел на Любу: ему совсем не хотелось с ней ругаться. Но это сейчас. Чувство пресыщения скоро пройдет, и эту пустоту заполнит природная злость.
– Где ты ее взял?
– На дороге валялась… Если ты не заметила, она похожа на тебя.
Люба кивнула. Да, было какое-то сходство между ней и Лесей. Типаж, конституция…
– Это тебя заводит?
Она взяла баночку с кремом, зачерпнула из него пальцами, нанесла на лицо. Вещь!..
– Да, это меня заводит.
– Ты занимаешься с ней любовью?
– Уже нет…
– Давно ты вышел?
– Да нет, недавно. От звонка до звонка отмотал. Вышел, осмотрелся, поехал к тебе. А ты с Батыгой… Это был удар ниже пояса. Я долго дышать не мог… А потом ты с ментом спуталась. Как последняя… Я Леську подобрал, думал, полегчает. Не полегчало… Тебя выкрасть хотел, да не вышло. С бараном одним связался, самому надо было…
– Этот баран Батыгу в реанимацию отправил.
– Ну да, ты же с ментом жила, – скривился Валера.