– Валяй, – отошел он в тень. – Пообщайтесь. Можешь не торопиться, времени у нас полно. Фиксировать будешь?
– Да. – Олег подал ему свой мобильник, подождал, пока Морок разберется с камерой, подошел к Осипову.
Тот глупо моргал спросонья и выглядел в точности как невинный, не вовремя разбуженный младенец – такой же пухлый и бестолковый. Только от младенцев не разит шампанским и табаком, часы дорогие они не носят и неприличными словами выражаться пока не умеют.
Затем дернулся, мотнул головой, провел ладонью по волосам, попытался подняться, но Олег толкнул его в живот, чем вызвал порцию ругани.
– Ты хоть понял, с кем связался… – начал Осипов, и тут Морок незаметно оказался позади пня, зажал ему ладонью рот и нос, спокойно сказал:
– Это ты пока ничего не понял. Советую сохранять спокойствие и выдержку, в противном случае целость рожи тебе не гарантирована. И не только рожи, сам понимаешь. У человека к тебе разговор есть, так что сиди и слушай.
– Привет, – вырвалось у Олега, – здорово, скотина! Не узнал меня?
– Нет, – честно выдохнул Осипов, – я же тебя не вижу. Покажись, вдруг признаю.
– Перебьешься. – Олег стоял к свету спиной, разглядывая бледного, взмокшего от страха Осипова. Тот вполз повыше, отодвинулся от пня, но Морок уже стоял за спиной у Олега, готовился снимать.
– Помнишь пять лет назад драку у дома Строгановой? – спросил Олег. – Ты и еще два оленя – Титов и Капустин – на нас напали. Капустин с ножом, Титов так, больше для массовки. Помнишь?
– А, было дело, – щурясь проговорил Осипов. И вдруг направил указательный палец на Олега: – А ты… Покровский! Блин, я тебя вспомнил, ты в «Дубраве» сегодня был! Еще думаю – лицо знакомое…
– Фигово, – прошелестел Морок, – он тебя узнал. Что делать будем? Он же тебя сдаст.
– На здоровье, – шепотом отозвался Олег, – после того как все расскажет, может пойти и сдать, я не против. Что мне предъявят?
– Разберемся. – Морок отошел еще дальше в тень. – Ты мне скажи, когда начинать, а то, боюсь, аккумулятор сядет.
Олег подошел к Осипову вплотную, убрал руки за спину. Странно, но ненависти не было, осталось лишь желание поскорее закончить все и убраться отсюда. И еще – с Осиповым надо поаккуратнее, это единственный свидетель, он понадобится в суде.
– Такой вопрос: это ты тогда следаку платил? Чиркову?
– Да, – продолжая щуриться, ответил Осипов, – мать моя деньги дала и еще на тех двоих, чтобы молчали. А что?
Олег едва сдержался, чтобы не двинуть Осипову промеж ног, благо сидел тот удобно, и как можно спокойнее проговорил:
– Да так, ерунда. Всего-то семь лет мне дали за то, что я на вас с ножом напал.
Осипов скривил губы, полез в карман, достал платок и вытер лицо. Запахнул дубленку, повозился на снегу, устраиваясь поудобнее, и протянул:
– Ну, извини. Я ж не знал, что это столько весит…
– Узнаешь, я тебе обещаю. – Олег пнул его по ноге. – В общем, так: либо ты дашь новые показания, расскажешь все как было: и про драку ту, и про взятку. Или…
– Или что? – ухмыльнулся Осипов. – Что ты мне сделаешь?
Он осклабился в пьяной улыбке и даже покрутил пальцем у виска, показывая, что плевать хотел на все угрозы. Олег отвернулся – соблазн пересчитать Осипову зубы был слишком велик.
– Напряги фантазию, – перекрывая шум леса, заговорил Морок. – Мы тут одни, тебя весной найдут, да и то, если очень постараются. К весне зверье голодное, по косточке тебя растащит. Но это потом, сначала башку маме твоей по почте пришлем… или через забор кинем. Понравится ей, как думаешь? Или в машине тебя поджарим, тоже вариант, но в любом случае хоронить тебя будут в закрытом гробу. Подходит тебе такой расклад?
Осипов малость протрезвел, проморгался и теперь смотрел уже осмысленным взглядом.
– Давайте я вам заплачу, – деловым тоном предложил он, – и будем считать, что ничего не было…
– Семи лет не было? – вкрадчиво спросил Олег. – Да ты волшебник, что ли? Отмотай время назад, тогда и поговорим.
Осипов только разинул рот, хотел что-то сказать, но тут Мороку надоела эта канитель. Он шагнул вперед, наклонился и схватил его за нос:
– Давай, выкладывай, как все было, и живо! Назови себя, сегодняшнюю дату и говори. И не врать мне!
Оттолкнул Осипова назад, тот врезался затылком в пень и охнул от боли. Что-то негромко пискнуло, на телефоне зажегся красный диод – включилась камера.
Осипов медленно, запинаясь и кашляя, начал исповедь, косил глазом то на «оператора», то на Олега и кое-как, по словечку, рассказал все, как было на самом деле. Про Титова, царство ему небесное, не забыл, и скорбного головой Капустина упомянул, и себя в лучшем свете обозначил, и маму свою, прохиндейку. Под конец выглядел вовсе уж нефотогенично, жалостливо кривился и выдавил из себя в завершение интервью:
– Зачем вам это? Давайте лучше так договоримся. Можно полюбовно решить, я понимаю, что виноват, готов заплатить…
Он промямлил еще что-то в том же духе, Олег отошел в сторону, поднял голову. Снег перестал, тучи разорвало ветром, и через прорехи виднелись звезды, мелкие, как крупа. Стало легко и спокойно, голова немного кружилась – так бывает после тяжелой, грязной, сделанной на совесть работы. Найти эту тварь, вытащить сюда, заставить сказать правду – если это не победа, то что тогда? Чиркову теперь точно конец. Это ж надо, что не больной на голову Капустин, не размазанный по рельсам электричкой Титов, а этот слизняк, вернее, его мать дала следователю взятку. Это как чудо, как милость божья: вот они, убойные доказательства, о которых мечтал, жизнь их сама в руки дает, получите и распишитесь, называется. Странно, что радости нет, лишь усталость и брезгливость к этому сгустку биомассы, прижавшемуся к пню.
Осипов поджал колени, подобрался, поднял голову и вдруг сказал, глядя то на Морока, то на Олега:
– Я не знал, что у тебя брат есть, мне Наташка не говорила.
Морок повернулся к Олегу. Тот подошел, остановился в шаге от Осипова, не совсем понимая его, словно тот перешел на китайский.
Осипов покрутил головой, вскинул брови и протянул, не сводя с Олега глаз:
– Погоди-погоди… я только сейчас понял. Ты же тогда из-за Наташки в драку полез, да? А разве ты не знал?
«Что не знал?» – Слова застряли в горле, язык не слушался, и слава богу. Предчувствие не опасности, а какого-то нереального, немыслимого открытия, даже не так – откровения, захлестнуло, как водоворотом. Оглушило, швырнуло головой о корягу на дне, и Олег с трудом успевал за происходящим, просто слушал Осипова, пока не вникая в смысл его слов.
– Она ж со мной крутила года два, пока ты на горизонте не нарисовался. Мать ей хорошую должность в банке обещала. Маман моя там ИО председателя правления была, пока у банка проблемы не начались, к отзыву лицензии дело шло. Тут Натаха на тебя и перекинулась, а до той поры в резерве держала. Заявила мне – все, дескать, забудь, я замуж выхожу. Ну, я как с катушек сорвался, расстроился – любовь, чтоб ее, дурак был, да и «крышу» напрочь сорвало. Решил тебя малость проучить, одноклассников подговорил… Так ты и правда не знал? – уже в открытую смеялся он, лыбился во весь рот, кривил пухлые губы. – Вижу, что не знал, Ромео фигов… Мы с ней прошлым летом… встречались. Она мне намекала, что можно бы заново все начать. Эй, вы оба, вы меня слышите?