А что она могла поделать с двумя здоровенными мужиками, да еще будучи пьяной вдрызг?.. И все-таки попыталась вскочить с постели, спрятаться — да хоть в туалет, хоть в ванную! Но сильные руки Петровича и Артура остановили ее порыв. Тут же ей прошептали на ухо, чтобы она делала то же самое, что сейчас делают «актрисы» на экране.
Со Светы сорвали одежду, Артур схватил ее за волосы и погрузил ей в рот свой член. Она забилась и захрипела. Но тут Петрович схватил ее за бедра и загнал своего «дружка» в узкое, неразработанное еще влагалище. Вырваться девочка никак не могла, насаженная сразу на два «мясных вертела», — и теперь она только вздрагивала всем телом, поневоле подчиняясь заданному ей бешеному ритму. Артур, с перекошенным от страсти лицом, старался глубже и глубже посылать свой член ей в рот, крепко держа ее за волосы, чем причинял ей невыносимую боль.
Он словно не замечал, что из глаз у Светы ручьями текут запрещенные слезы. Иногда, впрочем, Князев давал ей короткую передышку, чтоб не задохнулась, — в эти секунды она жадно, надрывно дышала, поправляла рукой волосы на лбу.
Петрович вдруг воскликнул:
— Ух ты, Артур! Она в самом деле девственницей была! — И показал Артуру свой член, с которого капала на простыни кровь, после чего снова вогнал его между ног девочки.
Когда Артур бурно кончил, часть спермы попала в горло девочки. Она чуть не захлебнулась и подняла лицо — тут же ее глаза и щеки были залиты белой жидкостью. Артур глухо рычал, заставив Свету все-таки снова облизывать свое подрагивающее «орудие». В результате она упала перед ним на локти, и ее вырвало — в то время как она вытирала простыней запачканные глаза и щеки. Следом за шефом кончил, заухав и замычав, Петрович, так крепко впившийся пальцами в бедра Светы, что на коже еще долго оставались отпечатки — оттиски его потных ладоней…
Пока девочка корчилась и рыдала на кровати-сексодроме, Артур и Петрович ударили друг друга по рукам и потом по очереди сходили в ванную. Затем Артур грубо пнул босой ногой Свету и прорычал, чтобы тоже шла подмыться. Она поплелась в ванную.
Сопровождавший девочку Петрович долго смотрел, как ее рвет недавно съеденными бутербродами. Когда это зрелище ему наскучило, он отвернулся — и зря. В тот же миг девочка выпрямилась, глаза ее злобно сверкнули; она быстро схватила одной рукой полотенце, вытирая им рот, а другой — безопасное лезвие, валявшееся на полке, и с размаху чиркнула им по шее бородача. Тот как раз поворачивал голову в ее сторону, и порез пришелся где-то под самым затылком. Ранка, однако, была в меру глубокой. Петрович левой рукой схватился за шею — между пальцами у него потекла кровь. Правой он без лишних слов ударил девочку по лицу. Да так сильно, что она не устояла на ногах и рухнула в ванну, где немедленно чиркнула и себя по запястью — вполне сознательно.
Света забилась в истерике, крича:
— Убью!!! Убью!!! И вас убью! И себя убью!!! Всех!!!
Прибежал голый Артур, помог Петровичу вытащить из беломраморной ванны царапавшуюся и кусавшуюся окровавленную Светлану, сильно схватил ее за руку, заставив выронить лезвие, и стал бить по лицу, чтобы пришла в себя. Петрович принес широкую ленту скотча, поднял с пола лезвие и, отрезав приличный кусок ленты, заклеил им рот девочки. Они поволокли пленницу обратно в кровать.
Петрович, знающий (по военному опыту), что и как надо делать в случае потери крови, сбегал на кухню — принес аптечку, вынул из нее йод, вату, сумел наложить жгут — и кровотечение из вены прекратилось. Однако Светлана лежала, потеряв сознание.
Петрович обработал и свою рану. Несмотря на все случившееся, поглядывая то на экран с порнухой, то на заляпанные кровью простыни, он страшно возбудился. Артур — тоже. Положили девочку так, чтобы носом она могла дышать, и снова стали трахать ее, сменяя друг друга.
Потом Артур лег на спину и насадил Свету влагалищем на свой большой кол. А Петрович смочил слюной крохотную дырочку ее ануса — и медленно погрузился в него членом. Света очнулась от резкой боли, но кричать она не могла, а за руки ее держал двухметровый блондин. Девочка только скулила тихонько, пока оба они не удовлетворили свою похоть…
Чуть позже мужчины еще выпили, потом еще и еще. И набрались в конце концов так крепко, что на время потеряли контроль над ситуацией. А именно: уже в третий раз надругавшись над девчушкой, оба, вполне довольные тем, как проходит вечер, пошли на кухню — поболтать и еще выпить.
Света какое-то время лежала неподвижно и молчала — слез уже не было. Затем прислушалась к разговору на кухне: бородатый (то есть Петрович) хвалился своей винтовкой, из которой «завалил сегодня трех отморозков из Иванова». Прозвучало и имя ее брата Федора. Она услышала про «Чертополох», разобрала и фамилию «Ярцев» и угрозы в адрес этого журналиста…
Наконец девчонка решилась на отчаянный поступок — на побег. Болело все тело, лицо — тоже, она чувствовала себя раздавленной и униженной этими ублюдками. Но, если не попытаться бежать, они ее и убить могут — Федора убили, а он ведь взрослый и сильный был!
Быстро натянула футболку и джинсы, на цыпочках подкралась к двери, дрожа от страха, что сейчас ее поймают. Потом щелкнула ключом в замке, машинально сунув его в карман, — этот звук бандиты не услышали, потому что видак стонал и ухал уже на полную катушку (Петрович спьяну все прибавлял громкости). Помчалась вниз по лестнице, успев запомнить номер квартиры. Выскочила из дома, наткнулась на какую-то бабку, спросила, какой номер у этого дома и что за улица. Бабка ответила, подивившись на истерзанный Светкин вид.
Светка поймала машину, спросила, сколько стоит доехать до Иванова, и пообещала по приезде заплатить вдвое больше…
Поехала прямо в стриптиз-клуб, к Шраму. Тот заплатил за тачку и стал утешать бьющуюся в истерике девочку. Она постепенно успокоилась и начала ему подробно все рассказывать…
Николай Степанович Вдовин проснулся от телефонного звонка. Первым делом он автоматически потянулся к бумаге и ручке, решив, что это очередной звонок в фирму «Джой» по поводу жилплощади. Протер заспанные глаза, сел на кровати и снял трубку телефона. Посмотрел на будильник: ого, уже десять утра, а он так и не запищал в восемь часов — видно, сломан.
— Алло, Николай Степаныч? — сказал голос в трубке. — Это я, Андрей… Ну что, как мы и предполагали, справка из Николаева оказалась липовой. Я звонил из редакции, выяснял насчет Виноградова. Кстати, я не разбудил? Не очень рано звоню?
— Нет-нет! — хриплым голосом ответил Вдовин. — Нормально. Я это… Думаю — что теперь надо предпринять? А, Андрей? Я чего-то совсем растерялся. Мне что же, и дальше на гадов этих работать? Это раньше я не знал, чем они занимаются. Ну а теперь-то по всему выходит, что они Тарасыча куда-то дели, а квартиру его продали. Мне-то как теперь быть, Андрей?
— Николай Степаныч, мы же еще вчера обо всем договорились, так? Во-первых, держим связь…
— Андрюш, мы ведь на «ты», просто Степанычем меня зови.
— А, ну да… Так вот. Меня, конечно, главред торопит: давай, мол, сенсацию поскорее! Я тут проанализировал все, что узнал, с диктофона уже на бумагу скинул информацию, в том числе рассказы — твой и Марьи Игнатьевны. И вроде бы могу теперь сесть, быстренько настрочить материалец — и умыть руки. Но слушай, дело-то на самом деле жуткое оказалось! И Тарасыч явно не первый на счету у этих негодяев — так? Значит, по-другому надо действовать… Надо сначала их деятельность пресечь, задержать банду! И я уже знаю, кто этим должен заниматься. А уж потом статью публиковать. Если она сейчас, раньше срока, выйдет, то мы только спугнем самую крупную рыбу. Верно? Вот… Так что ты, Степаныч, пока постарайся разузнать — сколько человек в банде, что они планируют? Вообще… Подслушай по возможности разговоры их. И мне сообщай, хорошо? Ты сегодня как — весь день на этом телефоне будешь?