И тогда я заорала.
Медведь остановился примерно в пяти футах от меня, поднялся на задние ноги и зарычал, взмахнув передними лапами в воздухе. Его косматая шерсть была влажной от снега. По сторонам длинной морды виднелись крохотные черные глазки, зорко разглядывавшие меня, явно оценивая мою способность к сопротивлению. Его разинутая пасть задрожала от рыка, а шкура по уголкам рта разъехалась в стороны, обнажая внушительный ряд клыков, которые запросто могли порвать меня в клочья.
Я стремительно плюхнулась на землю, вспомнив услышанные где-то истории об охотниках, выживавших в тайге. Кажется, там говорилось, что при встрече с медведем лучше всего упасть на землю и притвориться падалью. Я свернулась в клубок и закрыла голову руками. Медведь опустился на все четыре лапы и несколько раз подпрыгнул на месте, с хрустом ломая наст, очевидно, пытаясь заставить меня пошевелиться, чтобы получить повод к нападению. Не дождавшись, он прошелся лапой по моей спине. Раздался громкий треск ткани, и я догадалась, что медведь порвал рюкзак.
Зверь был так близко, что я чувствовала исходившие от него запахи мокрой травы, земли и ледяной озерной воды. Его теплое дыхание отдавало рыбой. Я тоненько завыла, слегка перекатившись на бок. Медведь схватил рюкзак зубами и поставил переднюю лапу мне на бедро, чтобы я не дергалась. Тяжесть была страшная. Я почувствовала, что у меня сейчас треснет берцовая кость.
Наверное, это и случилось бы, если бы я лежала на голой земле. Но на мое счастье, тяжесть медвежьей лапы лишь глубже вдавила меня в снег. Я не знала, что он делает – защищает свою территорию или готовится пообедать мною. В любом случае жить мне оставалось недолго.
И тут я услышала рев Кишана. Медведь поднял голову и сердито зарычал, защищая свою законную добычу. Прежде чем развернуться мордой к тигру, он полоснул когтями по бедру одной моей ноги и по икре другой. Я поперхнулась воплем, когда длиннющие когти, которым позавидовал бы сам Фредди Крюгер, прилагавшиеся к трехсоткилограммовой туше, распороли кожу на моем бедре. Меня спасло только то, что медведь не собирался меня царапать. Это было скорее любовное поглаживание. Он лишь хотел сказать: «Эй, крошка, я скоро вернусь. Только разберусь с этим наглецом, а потом непременно пообедаю тобой, ты и опомниться не успеешь, как я снова буду рядом».
Ноги жгло огнем, слезы градом катились у меня по щекам, но я заставила себя не шевелиться. Кишан описал несколько кругов вокруг медведя, а потом бросился на него. Огромный черный тигр впился зубами в переднюю лапу медведя, а тот прочесал его когтями по спине. Когда они, сцепившись, откатились в сторону, я осмелилась посмотреть на свои ноги. Мне не удалось так вывернуть шею, чтобы увидеть всю картину целиком, но покрасневший от крови снег, ставший похожим на чудовищный фруктовый шербет, говорил сам за себя.
Тем временем медведь встал на задние ноги и оглушительно заревел. Затем он рухнул на четыре лапы, сделал несколько шагов в сторону Кишана и снова поднялся. Кишан описал дугу вокруг него. Медведь несколько раз взмахнул в его сторону передними лапами, словно хотел напугать. Кишан подскочил ближе, и тогда медведь бросился на него. Кишан тоже встал на задние лапы и встретил его грудью. Они сшиблись друг с другом, медведь обхватил Кишана лапами и стал немилосердно рвать его когтями, открыв мне новый смысл выражения «медвежьи объятия». Оба пустили в ход клыки и когти. Медведь свирепо впился зубами в ухо Кишана, чудом не оторвав его. Кишан с усилием вырвался, и оба потеряли равновесие. Они упали и кубарем покатились по снегу, превратившись в огромный ком черной и бурой шерсти.
Что касается меня, то я уже настолько оправилась от шока, что вспомнила о собственном оружии. Какая же я была дура! Нечего сказать, хороший из меня получился боец! И зачем только я тратила время на тренировки? Высвободившись из медвежьей хватки, Кишан пытался отвлечь внимание зверя и застать его врасплох. Воспользовавшись тем, что они теперь находились на некотором расстоянии друг от друга, я подняла руку и послала слабенькую молнию прямо в черный медвежий нос. Это был скорее щелчок, чем удар, однако он заставил медведя забыть об оставленном обеде. Он со всех лап бросился наутек, огрызаясь от боли и обиды.
Кишан тут же превратился в человека и кинулся осматривать мои ноги. Сняв с меня рюкзак, он моментально натянул на себя зимнюю одежду. Потом склонился над моими ногами. Кровь быстро замерзала на морозе. Разорвав запасную футболку, Кишан крепко перевязал мое бедро.
– Прости, будет больно, но так надо. Мне придется унести тебя отсюда. Иначе наш приятель вернется на запах крови.
Кишан наклонился надо мной и осторожно поднял на руки. Как он ни старался, было очень больно. Я вскрикнула и невольно выгнулась дугой, пытаясь справиться с болью. Потом зарылась лицом в грудь Кишану и заскрипела зубами. После этого наступила тьма, я больше я ничего не помнила.
Не знаю, спала я или потеряла сознание. Впрочем, какая разница? Очнувшись, я обнаружила, что лежу на животе возле теплого костра, а Кишан бережно осматривает мои раны. Он уже успел разорвать еще одну футболку и теперь промывал мои ноги какой-то горячей пахучей жидкостью, которую попросил у Золотого плода.
Я с шумом втянула в себя воздух.
– Ой, щиплет! Что это за гадость?
– Травяной отвар, он успокоит боль, поможет справиться с заражением и остановит кровотечение.
– Пахнет противно. Что там намешано?
– Корица, эхинацея, чеснок, желтокорень и другие растения, только я не знаю, как они называются по-английски.
– Больно!
– Еще бы! Могу себе представить. Тут нужно наложить швы.
Я сквозь зубы втянула воздух и стала задавать ему разные вопросы, чтобы отвлечься от боли. Когда он начал промывать мою икру, я не выдержала и вскрикнула.
– Откуда ты… ой… знаешь, как приготовить целебный отвар?
– Не забывай, я принимал участие во многих битвах. Так что немного разбираюсь в обработке ран. Потерпи еще немного, Келс, боль скоро стихнет.
– Тебе уже приходилось лечить раны? – спросила я сквозь стиснутые зубы.
– Да.
– А ты… – проскулила я. – Ты… не расскажешь мне об этом? Пожалуйста, говори со мной, это меня отвлекает.
– Конечно. – Он снова смочил кусок ткани и продолжил промывать мою рану. – Однажды Кадам включил меня в отборный отряд пехоты, который получил задание обезвредить шайку разбойников.
– Они были как вольные стрелки Робин Гуда?
– Кто такой Робин Гуд?
– Благородный разбойник, он грабил богатых и раздавал их добро беднякам.
– Нет, наши разбойники были не такие. Они грабили караваны, насиловали женщин и не оставляли в живых ни одного свидетеля. Они орудовали в районе, через который проходил один из оживленных торговых путей. Богатство шайки привлекало в нее все новых и новых членов, ее ряды быстро росли, поэтому она представляла серьезную угрозу. Меня обучали военной теории, а Кадам преподавал мне основы стратегии и тактики борьбы с нерегулярными силами противника.