Муравьеву не понравился ни вид нынешнего мужа Надежды, ни его тон.
— Тебя не надо, — жестко сказал он. — Позови моего сына, Артема, я хочу с ним погулять.
— A-а, Муравьев… Артист наш знаменитый… Давненько ты не вспоминал о своем сыне. Да и он о тебе тоже.
— Ты свои суждения оставь при себе и позови Артема, — сказал Муравьев, чувствуя, что теряет контроль над собой.
— А что будет? — с ухмылкой спросил мужик. — Учти, хоть ты и знаменитый артист, а в морду можешь получить запросто. Так что вали отсюда!
— Ты мне угрожаешь?
— Я тебя посылаю! Не понял, да?
Муравьев мгновенно имитировал удар в лицо, мужик вскинул кулаки, прикрываясь, но настоящий удар пришелся в солнечное сплетение здоровяка, от которого он утробно охнул и согнулся.
И тогда Муравьев ударил кулаками, правым и тут же левым, снизу по челюсти. Мужик свалился на вытертый коврик в прихожей. Из комнаты выбежал шестилетний мальчик, склонился над поверженным.
— Дядя Гена… — пробормотал он. — Дядя Гена, что с вами? — Потом поднял ненавидящие глаза на Муравьева, крикнул: — Ты бандит самый настоящий! Уходи отсюда!
— Артем, я твой папа, ты что, не узнаешь меня? Артем… — пробормотал Муравьев, отступая под ненавидящим взглядом мальчишки.
— Уходи отсюда, уходи! — с плачем кричал мальчик. — Я не хочу тебя видеть, понял?
— Хорошо-хорошо, Артем, я ухожу. Зайду как-нибудь в другой раз, когда мама будет дома.
Муравьев изобразил улыбку и пошел вниз по лестнице. Получил то, что заслужил… Сын не хочет его видеть… Да, наверное, он прав. Столько лет не виделись, даже день рождения своего первенца иногда забывал, а если и помнил, присылал в подарок игрушку… А парню, наверное, хотелось поговорить с отцом, тем более известным актером, потом друзьям рассказать об этом. Но скорее всего приходилось скрывать, что актер, которого часто показывают по телевизору, — его отец. Гордый парень растет, он в детстве был таким же…
Надежда, понятное дело, хороших слов об отце Артему не говорила, дела ее шли не блестяще, судя по квартире и по очередному мужу, человеку, явно далекому от мира искусства.
Но черт возьми! Пять лет назад, когда он активно снимался, много зарабатывал и уже был известным актером, у Нади появился богатый «покровитель». Она тоже снималась, играла в театре и была замечена людьми с большими деньгами. Он долго не придавал значения слухам, которые так или иначе достигали его ушей, а потом сорвался. Выяснение отношений было бурным и, наверное, совершенно безобразным, если смотреть со стороны. Надежда не оправдывалась, она сама обвиняла его в изменах, в том, что он мало внимания уделяет семье, жмот невероятный… Даже сейчас, когда прошло столько лет, горькая усмешка исказила его губы.
Тогда он не изменял жене, много работал, купил двухкомнатную квартиру, хотелось обставить ее красиво, естественно, приходилось серьезно ограничивать собственные расходы. Но жена, сама актриса, уже возомнила себя звездой и хотела жить не хуже, чем Джулия Робертс…
Он просто собрал свои вещи и ушел. Полгода жил у тестя Котовича на даче, а потом купил квартиру на Ярцевской. Надежда запретила встречаться с Артемом, сказала, что не хочет травмировать психику ребенка. Честно говоря, он обиделся на них обоих. Дураку понятно, что малыш тут ни при чем, он его сын, но… ребенок жил с Надеждой, в квартире, которую он так любил — первая своя квартира в Москве, честно заработанная… Если откровенно — все, что связано с тем миром, им построенным, из которого его вынудили уйти, было противно. Теперь понятно, что был не прав, нужно было чаще встречаться с сыном, но… тогда он был молод, горяч и не умел прощать. А теперь здесь живет чужой мужик, наверное, что-то делает для его сына, но сама квартира… Ну что ж, можно только аплодировать гению Пушкина, написавшего «Сказку о рыбаке и рыбке». Актуальнейшее произведение!
Муравьев сел за руль своей «хонды», включил скорость, выезжая со двора на бульвар.
— Что случилось, Игорь? — с тревогой спросила Марина, обнимая его.
— Надежды дома не было, а муж ее теперешний оказался хамом, он грубо разговаривал со мной.
— Игорь?
— Ну да, ты все правильно поняла, пришлось врезать ему. Видела бы этого «орла»! Он же не сомневался, что какого-то актеришку уложит одним ударом! Надо же мне было как-то разуверить его?
— И что?
— Парень выгнал меня, в смысле — сын, ему шесть лет…
Не представляешь, с какой ненавистью он смотрел на меня, когда этот «дядя Гена» корчился на полу. Ну да, я виноват, виделся с сыном последний раз… не помню когда. Да и вообще, всего-то несколько раз виделся. Понимаешь… он был причастен к этому гнусному, продажному миру, в который вляпалась Надя, он был с ними, понимаешь? А я весь этот мир жутко ненавидел. Ну да, в отношении ребенка ошибался, но разве только я виноват, что так получилось?
— Конечно, ты, и только ты, — решительно заявила Марина. — Ребенок твой, сын — твой, и только ты должен был объяснить ему это, повлиять на его отношение ко всем этим событиям. А ты что сделал?
— Ничего… Да я же не оправдываюсь, Маринка. Но… со стороны всегда виднее.
— Я завтра же созвонюсь с Надеждой, сама решу эту проблему, — сказала Марина. — Надеюсь, она не станет ревновать тебя ко мне, слишком много воды утекло. Я знаю, что ей сказать.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
«Хонда» выехала на Новозаводскую улицу, помчалась по направлению к Большой Филевской.
В квартире на Ярцевской Муравьеву очень хотелось залезть в ванну и поразмышлять о том, что случилось этим вечером. Но рядом была красивая, энергичная блондинка, которая хотела устроить красивый ужин при свечах.
— Я вижу, ты не совсем в кулинарной форме, Игорь? — спросила Марина.
— Это верно. Извини, но…
— Не надо извиняться, я сама что-нибудь приготовлю, накормлю тебя.
— Что может приготовить девушка… из высшего общества? — с иронией спросил Муравьев, присаживаясь на стул.
— Ты имеешь в виду тех, которым трудно избежать одиночества? Кое-что могут… Я сделаю тебе омлет! — объявила Марина. — Яйца у тебя есть?
— Да вроде еще на месте, — со смехом сказал Муравьев.
— Дурак. Я про куриные спрашиваю.
— В холодильнике найдешь.
— А сало?
— Там же найдешь бекон, это лучше сала.
— Хорошо.
Марина уверенно поставила на газ сковородку, достала из холодильника «нарезку» бекона, размашисто покромсала ее, бросила на сковородку. Достала шесть яиц, разбила их в кастрюльку из нержавейки, размешала вилкой.
— В шкафу сухие сливки, разведи их водой, добавь в яйца, взбей все это, вкус нежнее будет.
— Без тебя знаю, — сказала Марина, в точности следуя его указаниям.