Муравьев достал из морозилки мясо, сунул в микроволновку, быстро разморозил, помыл, положил в кастрюлю, залил холодной водой, поставил на плиту и включил газ.
Телефонный звонок застал его за чисткой картошки. Звонили по домашнему, трубка радиотелефона, вместе с мобильником, лежала на столе. Муравьев грязными руками схватил трубку радиотелефона. Картошку он чистил немытую, потом, уже чищенную, мыл под краном.
— Да, я слушаю!
— Игорь, здравствуй, это Мария Петровна тебя беспокоит. Хочу заглянуть к тебе в гости.
— Конечно, Петровна, заходите! — крикнул Муравьев. — Вы где сейчас? Я жду!
— Я у метро, звоню из автомата. Минут через десять буду у тебя, адрес помню.
— Жду, Петровна! Приходите! — крикнул он.
Осторожно вымыл трубку радиотелефона и снова принялся за чистку картошки, нетерпеливо поглядывая на дверь.
Мария Петровна пришла через восемнадцать минут, к этому времени Муравьев успел почистить картошку и заварить свежий чай. Он проводил пожилую женщину на кухню, налил чаю, придвинул хрустальную вазу с печеньем.
— Вкусно у тебя тут пахнет, — одобрительно кивнула Мария Петровна. — Щи варишь? Молодец, парень. А я думала, что такие люди, как ты, в ресторанах питаются или домработниц держат, как Стернин.
— Бывает, что и в ресторан хожу, но сейчас… сами понимаете, не до этого. Как вы? Все ли нормально?
— Ох, Игорь, Игорь, — усмехнулась Мария Петровна. — О том ли тебе хочется знать? Не надо быть чересчур вежливым, ты правильно заметил — не до этого.
— Даже не знаю, о чем спрашивать… Марина обещала перезвонить мне после разговора с отцом…
— Ее отправили на дачу, в Агаповку. Вроде как под домашний арест, чтобы успокоилась. С охранником. Меня тоже посылали, но я отказалась. И была уволена вчера, после того как Маришку увезли на дачу.
— Да? Извините…
— Не надо извиняться, Игорь, я сама хотела уйти. Без Маришки там скучно работать. Делать особо нечего, поговорить не с кем.
— Почему же она не позвонила?
— Телефон у нее отобрали.
Муравьев согласно кивнул, теперь стало ясно, почему вчера по мобильнику Марины с ним говорил Стернин.
— Но как она согласилась? Ее силой отправили на дачу? А это уже может считаться похищением.
— Не силой. Иван Тимофеевич прямо сказал, что, если не поживет на даче недельку, чтобы успокоиться, прийти в себя, забыть… Понимаешь? Кое у кого будут крупные неприятности. Тоже понимаешь? Вот она и согласилась.
Муравьев непроизвольно улыбнулся. Так вот оно в чем дело, оказывается! Маринка думала о нем, когда соглашалась уехать на дачу! Теперь он точно знает, что делать.
— Ты погоди улыбаться, — сказала Мария Петровна. — Это, между прочим, не шутки, Иван Тимофеевич суровый человек, уж кое-что слышала за десять лет работы, знаю. И расскажи мне про синяк у Маришки под глазом, как это получилось? Мы-то и поговорить толком не успели.
Он подробно рассказал о вчерашней странной драке, после которой даже синяка на своем теле не обнаружил, а у Марины появился синяк, хотя он точно знает, что не коснулся ее лица кулаком. Мария Петровна слушала внимательно, время от времени качая головой. Потом не вытерпела, спросила:
— Ну и зачем ты ее домой отвез после этого?
— Меня предупредили… добрые люди, что папаша затевает какие-то провокации, и тут же случилось это ЧП. Я подумал: а что завтра может случиться? Нужно поговорить с папашей, объяснить ему все. Не хотел подвергать ее опасности, понимаете? Да и не совсем это хорошо — злить ее родителей, нужно поговорить, все объяснить, ну а там… не хотят они нас знать — и не надо, мы ничего просить не станем.
Мария Петровна с сожалением покачала головой:
— Ты же артист, Игорь. Даже я теперь понимаю, что твои «добрые люди» и бывший жених Маришки, очень «добрый человек», устроили представление. А ты купился, сделал именно так, как они хотели.
— Потом и я понял, но… Мария Петровна, спасибо вам большое. Теперь я знаю, что делать. Можете дать мне адрес в Агаповке, где сейчас Маринка?
— Конечно. Я ведь там каждое лето жила с ней. Могу даже план дома нарисовать. Принеси листок бумаги.
Через пару минут перед Муравьевым лежал листок с адресом и подробным планом дома с указанием, где чья комната, как можно пройти к тому или иному окну незамеченным.
— Спасибо, Мария Петровна, — сказал Муравьев. — И еще. Вы чудесная женщина, если у нас с Маринкой будут дети, я с низким поклоном попрошу вас воспитывать их.
Мария Петровна достала платок, высморкалась, ненароком промокнула глаза.
— Вы оба хорошие ребята и достойны друг друга. Пожалуйста, будь осторожен, Игорь. И если можно, налей мне рюмку водки, хочу выпить за вас.
Муравьев достал из холодильника бутылку, наполнил две хрустальные рюмки, поднял свою.
— Немножко другой тост, — сказал он. — За нас.
Мария Петровна согласно кивнула.
Стук в дверь не насторожил Марину, уже пятый раз за последние полчаса этот придурок, которого звали Борисом, стучал в ее комнату.
— Чего тебе надо? — крикнула Марина. — Домогаешься меня? Ну, смотри, когда выйду на свободу, во-первых, отцу обо всем расскажу, а во-вторых, заявление напишу в Генеральную прокуратуру! Тебя посадят, понял?! Или кастрируют, это уж как отец решит.
— Ты чё такое несешь? Я просто хочу сказать, что глупо запираться и сидеть в своей комнате. Уже вечер, иди на кухню, поешь чего-нибудь. Там в холодильнике всякого добра навалом, днем понатащили.
— Вот сам и жри это добро, тюремщик проклятый! — с пафосом сказала Марина. — И не смей говорить мне «ты», холоп несчастный! Прочь от моей двери!
Вчера, когда ее привезли на дачу, она заперлась в комнате, полночи плакала, думая об Игоре; о том, что так и не позвонила ему; о закрытом сериале, они так здорово играли с Игорем, действительно мог получиться хороший фильм; о симпатичном режиссере Селиванове, он так верил в нее, хотел снять в серьезном фильме. Заслужить похвалу у Селиванова многие мечтали, это она по «Щепке» знает, а уж сняться в главной роли в его серьезном фильме — так и номинироваться на американский «Оскар» можно! Он уважаемый режиссер, только очень самостоятельный и в серьезных делах на компромиссы не идет. Обидно было, что все так глупо получилось. Жалко было всю съемочную группу, к ней относились хорошо… И жалко, и досадно…
Однако, проснувшись поздно утром, она решительно отбросила все тоскливые мысли. К черту! Она актриса и будет играть.
Кого? Да за примерами далеко ходить не нужно было. Состояние то же, что и у Нины из фильма «Кавказская пленница» или плененной Черномором Людмилы из поэмы Пушкина. К ее комнате примыкал санузел с душевой комнатой, и значит, выходить из комнаты не было нужды. А есть не хотелось. Зато приятно было издеваться над незадачливым охранником, который пытался уговорить ее пообедать, потом поужинать. Так ему и надо, идиоту! Телефон отключил и унес, мобильника нет… Тюремщик самый настоящий! Ну и тут уж она не стесняла себя в выражениях, нашла занятие по душе, да и полезное для актрисы.