Мы направились во вторую комнату, сели на расшатанные стулья возле непокрытого деревянного стола, а Арчи тем временем мешал кочергой угли. К Клею после разоблачительной речи Джонса, казалось бы, вернулось самообладание, и мы походили на троицу старых друзей, которые собрались обсудить что-то, всем им хорошо известное.
— Я вышел из Холлоуэя, — начал Клей. — Не самое приятное место. Для человека с родословной это просто свинарник, а у меня не было даже заначки, чтобы заплатить за отдельную камеру. Неважно. Судья, как я уже сказал, человек обаятельный, проявил ко мне снисхождение, и вот я пытаюсь раскинуть мозгами — чем заняться? Я никак не думал, что мой план с рыжими пойдёт прахом. Вон Арчи не даст соврать. Ведь сколько сил ушло на подготовку! Но на нашем пути — вот незадача — стал Холмс. Ещё пару дней — и мы бы провернули этот номер.
На дворе был февраль. Едва я вышел, сразу учуял — что-то не так. Все мои старые кореша затаились, притихли, а пивные Шордича стали что твои похоронные бюро — одна тоска, да и только. Будто над улицами Лондона снова замаячил призрак Джека-Потрошителя… а то и ещё что похуже.
Как мне вскоре открылось — намного хуже. Появились новые бандиты. Американцы, как мне было сказано. Я никогда не был в большом восторге от американцев — к присутствующим это не относится. Скажу вам так: мой предок Георг Третий дал большого маху, позволив колониям улизнуть сквозь пальцы. Понаехала эта публика из Нью-Йорка, застолбили себе в городе участки и давай всё прибирать к рукам, расползлись, будто сифилис. Многие мои друзья да знакомые через это дело сгинули. Эти американцы на наши порядки плевать хотели, и полтора месяца кровь на улицах лилась ручьями, и это я говорю не для красного словца. Могу повторить — кровь лилась ручьями. Эти звери за своё горло перегрызут.
Вода вскипела. Арчи перелил её в заварной чайник и поставил его на стол. Двигался он с трудом, и я видел, что он морщится от боли.
— А что же Мориарти? — спросил я.
— Мориарти? Я никогда не встречал его лично, но, разумеется, я о нём слышал. Все мы слышали. Вот уж кто держал нас в страхе. И свою долю брать не забывал! За любое преступление в Лондоне ему полагалась мзда, и раньше мы друг другу на него жаловались — в укромном уголке, — хотя, скажу честно, если кому какая помощь от него требовалась, отказа не было. Тут надо отдать ему должное. Да вот нет его, скрылся с горизонта. А его место занял этот страшила, Кларенс Деверо. Так Мориарти рядом с ним — крёстная фея. Этого Деверо тоже никто никогда не видел, потому что всю грязную работу за него делают его подручные.
И вот сидим мы с Арчи в нашей хибаре, которую снимаем у еврея с Петтикоат-лейн, и тут заявляются эти субчики. Скотчи Лавелль, мразь с поросячьими глазками, а с ним — шайка хулиганья. Главное, пацаны — все англичане, чтоб им жариться в аду на вечном костре, — ведь что эти понаехавшие устроили? Взяли в свою гвардию молодцов прямо из сточной канавы. Вот тебе и бойцы… вот тебе и армия из притонов да трущоб, из курилен опиума — да они за полкроны гору своротят. Какая тут тебе преданность? Какой патриотизм? При этом уже много чего повидали да понюхали. Город знают как свои пять пальцев, да и всю уголовную братию тоже — взломщиков, карманников, щипачей и прочую шайку-лейку. Слыхали они и про меня.
Вломились к нам прямо во время завтрака. Привязали Арчи к стулу. Сам Скотчи был как бы ни при чём. Просто стоял с важным видом, а мальчишки делали за него всю грязную работу. Потом он обратился к нам с предложением. Вернее, какое предложение? Это было требование, а откажись я, тут бы и смерть моя пришла, и думать нечего.
Через дорогу от компании «Надёжные депозиты» на Чансери-лейн есть пустой магазин. Они прикинули, что за несколько недель я смогу прорыть тоннель под дорогой и добраться до сейфов. Там полно золота и серебра, драгоценностей и денег. Они платят за аренду помещения, а мы с Арчи вкалываем, как рабы, корячимся под землёй. И рискуем тоже мы. И что они хотят от нас получить за свою доброту? Мистер Деверо заберёт себе половину дохода, вот и весь сказ. Половину! Даже Мориарти никогда не требовал больше двадцати процентов.
— И вы согласились? — спросил Джонс.
— Когда тебя окружают пять головорезов и пахнет жареным, лучше споры не разводить. И то я старался сохранить достоинство. Я прямо дал им понять — это не по мне. И тогда этот дьявол повернулся к бедняге Арчи. «Сделайте ему больно!» — скомандовал он. Слова были сказаны. Я ничего не мог поделать.
— Ты мог их остановить, — пробурчал Арчи.
— Всё случилось так быстро. Это был чистый кошмар. Они стащили с него ботинок и прямо у меня на глазах… — Клей остановился. — Покажи им, Арчи.
Рыжеволосый подался вперёд и снял ботинок. Теперь стало ясно, почему он прихрамывал, когда мы вели его в парикмахерскую. На большом пальце, всё ещё распухшем и багровом, не было ногтя.
— Это их работа! — прошептал он со слезами на глазах.
— У них были щипцы, — продолжал Клей. — Конечно, несчастный завопил во весь голос, так что завтрак встал мне поперёк горла. И я понял — откажись я, они примутся за меня! Такого дикого варварства я в жизни не видел, вот и вышло, что выбирать мне не приходится.
Мы переехали сюда. Мне пришло в голову снова открыть тут парикмахерскую и — вы верно угадали — сделать всё, чтобы клиенты сюда и носа не казали. За всё время, что мы здесь, я постриг человек пять… Неплохо, кстати говоря, постриг, это я вам точно говорю. А так я горбатился под землёй, а Арчи стоял на стрёме. Работёнка, доложу я вам, не сахар. Камень, известняк. Куда девалась старая добрая лондонская глина?
— А после убийства Скотта Лавелля Кларенс Деверо дал о себе знать? — спросил Джонс.
Клей покачал головой.
— Сам Деверо — нет. О смерти Лавелля я прочитал в газетах, и мы с Арчи купили бутылочку джина и выпили за нашу свободу. Хотя у меня сосало под ложечкой — рано радоваться. На следующий день явилась публика похлеще. Я не из тех, кто любит стучать, но для этих замечательных господ сделаю исключение. Эту птицу звали Эдгар Мортлейк. Высокий, одет, как на обложке журнала, волосы чёрные, зализанные.
— Мы его знаем.
— Таких лучше не знать! Он дал нам ещё две недели, чтобы добраться до хранилища. А если нет, нам оторвут ещё один ноготь!
— Тебе-то ничего не отрывали!
— Ладно, Арчи, не придирайся к словам. Сказал он именно так, и с того дня мы снова пашем не покладая рук.
— Допустим, вы забираетесь в хранилище — что дальше?
— Мистер Мортлейк сказал, что сам нас найдёт.
— То есть награбленное вы должны передать ему?
— О, да. Он хочет всё забрать лично. Эти американцы не доверяют никому. Воровская честь у них не в почёте. Мы с Арчи сомневаемся — вдруг они решат, что половины им мало? Заманят нас в ловушку — и чирк ножом по горлу!
— Ловушка будет, — пробормотал Джонс. — Только попадёте в неё не вы. А сейчас я очень хотел бы взглянуть на ваш тоннель. Это наверняка торжество инженерной мысли. Мне также интересно знать, как вы собирались попасть внутрь самого хранилища.