— Дегустатова знаю, — подтвердил сержант. — Встречался в райсовете. Пожарные правила нарушает.
— Он самый, — согласился Эрик. — Дегустатова надо догнать. И отнять украденные вещи.
— Мое приданое, — объяснила, всхлипывая, царевна.
— Ого! — воскликнули пожарники, заметив такую сказочную красоту.
— Да, приданое этой девушки, — сказал Эрик.
— Поможем, — сказали пожарники и, не дожидаясь, что ответит сержант, прыгнули обратно в красную машину.
Сержант еще колебался.
— Помоги, князь Брандмейстер, — взмолился старик Ерема.
— Помогите, добрый витязь, — попросила царевна и добавила, обращаясь к придворным: — Пади! В ноги нашему благодетелю!
И все, кто был во дворе, вновь повалились на землю, стараясь добраться до кирзовых сапог сержанта, чтоб заметнее была мольба.
— Ну что вы, что вы, товарищи, — засмущался сержант. — Наш долг помочь людям, мы и не отказываемся… — Затем деловым голосом приказал: — По машинам! Заводи мотор!.. В какую сторону скрылся злоумышленник?
— К станции Дальнебродной, — ответил Эрик. — Больше некуда.
Подсадили в кабину старика Ерему. Эрик вспрыгнул на подножку — и со страшным ревом пожарная машина умчалась. А царевна, глядя машине вслед, сказала Александре Евгеньевне, к которой уже немного привыкла:
— А все-таки у Эрика самый красивый шлем.
— Молода еще ты, — отрезала Александра Евгеньевна. — Тебе учиться надо.
— Я уже совершеннолетняя, — не согласилась принцесса.
— А учиться царевнам нечему. Мы и так всё знаем.
…Конь Ветерок уже полчаса со сказочной скоростью несся по лесной, почти пустынной дороге, стуча копытами и высекая искры из асфальта. Рука Дегустатова онемела, и пришлось переложить сундук на другую сторону. Ветви деревьев стегали по лицу, и с непривычки ноги выскакивали из стремян, на что конь сердился и ворчал, оборачиваясь:
— Не умеешь — не садился бы. Всю спину мне собьешь.
— Молчи, скотина, — возражала ему Анфиса, которая тесно прижималась к спине Дегустатова, сплетя руки на его круглом гладком животе. — Послушание — вот главная заповедь животного.
— Всему приходит конец, — говорил конь и ёкал селезенкой. — Скоро мое терпение лопнет.
Наконец Дегустатов понял, что больше держать сундук и скакать на лошади он не в силах.
— Тпру, — сказал он, углядев полянку со стогом. — Привал.
Он тяжело соскочил на траву, сделал два неверных шага, не выпуская из рук драгоценного сундука, и рухнул у стога.
Анфиса также сошла и прилегла рядом. Конь Ветерок молча забрал губами клок сена и принялся пережевывать его. Иногда он поводил шелковой спиной, махал хвостом, отгоняя комаров.
— Ну и дела, — произнес он. — Стыдно людям в глаза глядеть.
— Нам бы до станции добраться, — сказал наконец Дегустатов. — Там в поезд. Только нас и видели.
— В другое царство? — спросила Анфиса.
— В другое царство нельзя. Визы нету. Мы в Москве устроимся. Там у меня двоюродный брат проживает. Сундук тяжелый, сволочь, так бы и выкинул.
— Врешь ты, не выкинешь, — сказала Анфиса, которая была женщиной практичной и уже свела в могилу двоих мужей, о чем Дегустатов, разумеется, не знал. — Это теперь мое приданое будет. Хотя я и без приданого хороша.
— Посмотрим, — проговорил Дегустатов. — Открыть бы его, по карманам добро разложить.
— Открыть нельзя, — объяснила Анфиса. — Ключ у княгини Пустовойт хранится. Некогда было взять.
— Ох и попал я в ситуацию, — размышлял Дегустатов. — Но положение, надо признать, было безвыходное. Жениться мне на ней ни к чему. В любом случае я шел или под суд, или под моральное разложение. Ничего, все равно пора профессию менять. Ну скажи, Анфиса, какие могут быть перспективы у директора дома отдыха?
— Да никаких, — согласилась Анфиса, которая раньше не слыхала ни про дома отдыха, ни про перспективы. — Поскачем дальше? А то погоня может объявиться.
Дегустатову было лень подниматься.
— Какая теперь погоня? На чем они нас догонят?
— Меня никто не догонит, — подтвердил со сдержанной гордостью конь Ветерок. — Я скачу быстрее ветра. — Взмахнул большой красивой головой и добавил: — Если, конечно, всадник достойный, а не тюфяк, как ты.
— Ты Ваню не обижай, — вмешалась Анфиса. — Нас теперь ни огонь, ни вода не разлучат. Правда, Ваня?
— Правда. — Дегустатов погладил Анфису по спине. — Мы с тобой такие дела завернем — жутко станет. Дом купим в Переделкине, комнаты сдавать будем.
— Вот, — сказала Анфиса, глядя на коня. — А на тебе воду возить будем.
— В цирк его сдадим за большие деньги.
Издали донесся вой сирены.
— Это что? — спросил конь, навострив уши.
— Это? — Дегустатов поднялся на ноги и подхватил сундук. — Машина едет.
— Погоня?
— Может, мимо.
Но, несмотря на эти свои успокаивающие слова, Дегустатов взобрался в седло, а Анфиса подошла поближе, протянув к нему руку, чтобы он помог взобраться вверх.
Дорога здесь была видна вдаль, и, когда из леса выскочила с ревом пожарная машина и поддала с пригорка, когда замахал руками из кабины старик Ерема, узнавший коня Ветерка, Дегустатовым овладели ужас и отчаяние. Никак он не ждал такой сообразительности от пожарника. Полагал, что, если его враги будут звонить в милицию, там решат — шутят. И с погоней произойдет задержка.
— Гони! — крикнул он Ветерку, позабыв о своей подруге.
— А я как же? — закричала Анфиса, почуяв неладное.
Всю жизнь она бросала других, а ее еще никто бросить не осмеливался.
— Я ж тебе помогала, я ж стрельца по голове туфлей била! Я ж в тебя храбрость вливала!
— Гони! — кричал Дегустатов Ветерку, не слушая женщину.
Ветерок переступил копытами и сказал со вздохом:
— Неудобно как-то получается, Иван Юрьевич. Женщина все-таки.
— Боливар двоих не свезет, — ответил ему Дегустатов строкой из забытого иностранного рассказа. И стукнул каблуками по бокам жеребца.
— Эх, служба проклятая! — выругался конь и поскакал дальше.
Сундучок мешался, толкал в бок, сзади бежала по молодой траве черноволосая женщина шамаханской национальности и проклинала обманщика древними оскорбительными словами. Даже конь вздрагивал. А Дегустатов не слышал. Он мчал к станции Дальнебродной и приговаривал:
— Нас не возьмешь! Живыми не дадимся.
Ветерок, почуяв, что погоня настигает, перешел в карьер. Асфальт прогибался и трескался под мощными копытами.