– Ни души, – заверил я.
– И Тосси все время сидела там?
– Она бегала за Бейном, когда миссис Меринг упала в обморок.
– Сколько ее не было?
– Ровно столько, сколько заняло сбегать за Бейном. – Верити, услышав это, совсем поникла. – Возможно, она все же с кем-нибудь столкнулась в коридоре. И потом, мы еще не приехали. У нее остается шанс встретить кого-нибудь здесь. Или на станции в Мачингс-Энде.
Однако проводнику, распахнувшему перед Тосси дверь купе, было по меньшей мере семьдесят, а на залитой дождем платформе в Мачингс-Энде не наблюдалось никого – ни отъезжающего, ни провожающего, ни встречающего. И дома тоже – если не считать полковника и профессора.
Да, пожалуй, зря мы не телеграфировали.
– Гениальная родилась идея, – возвестил полковник, радостно выходя навстречу нам под дождь.
– Мейсел, где твой зонт? – Миссис Меринг не дала ему и шагу дальше ступить. – А пальто?
– Нет нужды, – отмахнулся полковник. – Только что любовались серебристым тантё. Сух, как перец. – На самом деле вымок он изрядно, с обвисших усов капало. – Хотели поскорее поделиться нашей задумкой. Совершенно гениально! Вот и вышли встречать, да, профессор? Греция!
Миссис Меринг, которой Бейн помогал выбраться из коляски под раскрытый зонт, настороженно посмотрела на профессора Преддика, видимо, не до конца убежденная в его телесности.
– Греться?
– Фермопилы! – торжествующе рокотал полковник. – Марафон, Геллеспонт, Саламинский пролив. По местам великих сражений. Осенило вдруг. Единственный способ посмотреть место действия. Расположить войска.
Над головой зловеще прогрохотал гром, но полковник не обращал внимания.
– Семейный отдых. Заказать Тосси приданое в Париже. Навестить мадам Иритоцкую. Получил сегодня телеграмму от нее – едет за границу. Увеселительное путешествие!
Он умолк, с улыбкой ожидая ответа жены.
Миссис Меринг, судя по всему, признала профессора Преддика достаточно живым – по крайней мере до поры до времени.
– Скажите, профессор Преддик, – начала она голосом, которому не помешало бы сразу несколько шалей, – прежде чем отлучиться на «прогулку», вы намеревались поставить родных в известность о своих планах? Или пусть себе надевают траур, ничего страшного?
– Траур? – Профессор с озадаченным видом извлек из кармана пенсне.
– Прости, что, дорогая? – не понял полковник.
Небеса, как по сигналу, разразились новым оглушительным раскатом.
– Мейсел, ты пригрел на груди змею! – Миссис Меринг устремила обвиняющий перст на профессора. – Этот человек обманул тех, кто предоставил ему кров и назвал другом, но хуже того, он обманул своих собственных любящих родных.
Профессор Преддик снял пенсне и поглядел в него как в лорнет.
– Змею?
Так мы, чего доброго, простоим здесь до утра, причем профессор ни на йоту не приблизится к осознанию постигшей его катастрофы. Может быть, пора уже вмешаться, тем более что дождь снова припустил? Я оглянулся на Верити, однако она с надеждой смотрела на пустую подъездную дорогу.
– Профессор Преддик, – начал я, но миссис Меринг уже протягивала ему «Оксфорд кроникл».
– Читайте! – велела она.
– «Опасаются, что утонул…» – Профессор растерянно нацепил и тут же снял пенсне.
– Вы разве не посылали сестре телеграмму? – спросил Теренс. – Что сплавляетесь с нами по реке?
– Телеграмму… – пробормотал он в замешательстве, переворачивая газету, словно надеясь найти ответ на обратной стороне.
– Вы отправляли какие-то телеграммы из Абингдона, – подсказал я. – Я еще спросил, отправили вы или нет, и вы ответили, что да.
– Телеграммы! – озарило профессора. – Да, теперь вспоминаю. Я телеграфировал доктору Мароли, автору монографии о подписании Хартии вольностей. И профессору Эдельсвайну в Вену.
– А должны были телеграфировать сестре и племяннице, – нравоучительно заметил Теренс. – Сообщить, где находитесь и куда держите путь.
– Боже мой! – всполошился профессор. – Но Моди такая умница, наверняка она поняла, что я отбыл в экспедицию, раз не возвращаюсь. Она не из тех кликуш, которые будут заламывать руки и причитать, что я попал под трамвай.
– Что вы, какой трамвай! – язвительно ввернула миссис Меринг. – Вас считают утонувшим. Прощание завтра в десять.
– Прощание? – Профессор изумленно уставился в газету. – «Панихида в десять часов, собор Крайст-Черч». Какая еще панихида? Я ведь не умер.
– Это вы так утверждаете, – с подозрением проговорила миссис Меринг.
– Нужно немедленно им телеграфировать, – вмешался я, пока миссис Меринг не попросила потрогать профессорскую руку.
– Да, немедленно, – согласилась хозяйка. – Бейн, принесите письменный прибор.
– Возможно, в библиотеке вам будет удобнее, – с поклоном ответил дворецкий и, слава Всевышнему, повел нас в дом.
Бейн принес перо, чернила, бумагу и перочистку в форме ежа, а потом чай, сконы и лепешки с маслом на серебряном подносе. Профессор Преддик сочинил телеграмму сестре и еще одну – ректору Крайст-Черча. Теренса отрядили на почту, а мы с Верити, воспользовавшись его отбытием, проскользнули в столовую – продумывать следующий шаг.
– Это какой? – вздохнула Верити. – На станции никого не было. Здесь тоже. Я спрашивала у кухарки. За весь день никто не появился. Наверное, как только прекратится дождь, нужно переброситься и доложить мистеру Дануорти, что ничего не получилось.
– Еще не вечер, – возразил я. – Еще ужин и после ужина. Вот увидишь, мистер К ворвется в столовую к подаче супа и объявит, что они с Тосси тайно обручились еще на Пасху.
– Может, ты и прав, – нехотя признала Верити.
Однако и за ужином ничего не произошло, если не считать рассказа миссис Меринг о своем предчувствии, которое начало обрастать художественными подробностями.
– Я стояла в церкви, и передо мной возник дух леди Годивы – одетой, разумеется, в плащ ковентрийского голубого оттенка, поверх которого струились до самой земли длинные волосы. Я обомлела, а она предостерегающе подняла сияющую белую руку и изрекла: «Впечатление бывает обманчивым».
За сигарами и портвейном тоже не произошло ничего – лишь полковник в красках расписывал новообретенного серебристого тантё. Я понадеялся, что наши дамы в гостиной как раз окружают заботой какого-нибудь матроса с разбившегося корабля или герцога, лишенного наследства, и увлеченно слушают, как он заплутал в лесу под этим ливнем… Но когда полковник Меринг отворил двери, миссис Меринг полулежала на кушетке, явно опять расчувствовавшись, и шумно дышала в надушенный платок; Тосси за конторкой что-то царапала в дневнике, и только Верити, устроившаяся в кресле без подлокотников, смотрела на нас с мольбой, словно надеялась, что мы приведем злополучного матроса или герцога с собой.