– Вы вроде говорили, что торопитесь?
– Сейчас идем, – бросил я через плечо.
– Пожалуйста… – Верити опустилась на колени у кресла. – Вы должны там быть!
– Глупости, – не согласилась миссис Биттнер. – Разве разоблаченные сопровождали Гарриет и лорда Питера в свадебное путешествие? Нет. Разоблаченных оставляют поразмыслить над содеянным, осознать последствия своего проступка – этим я и займусь. Хотя в моем случае последствия оказались неожиданными. С ними еще нужно свыкнуться. Я-то столько лет носила власяницу и посыпала голову пеплом.
Она одарила нас мимолетной улыбкой – и я сразу понял, отчего теряли голову Джим Дануорти, Сёдзи Фудзисаки и Битти Биттнер.
– Вы точно не поедете? – спросила Верити сквозь подступающие слезы.
– На следующей неделе. Когда бронхит отступит. И тогда вы устроите мне персональную экскурсию.
– Кому-то к одиннадцати нужно быть в Оксфорде, – окликнул нас водитель. – Уже не получится.
– Получится, – заверил я, помогая миссис Биттнер подняться, чтобы она проводила нас до машины.
– С вами правда все будет в порядке? – забеспокоилась Верити.
Миссис Биттнер ласково похлопала ее по руке.
– В полном. Я и не надеялась, что все так счастливо разрешится. Союзники победили во Второй мировой, – она снова улыбнулась, как Зулейка Добсон, – а я избавила чердак от жуткого епископского пенька. Что может быть лучше?
– Крест загораживал мне заднее стекло, так что я перетащил его вперед, – предупредил водитель. – Вам обоим придется ехать в кузове.
Сказав миссис Биттнер «спасибо», я поцеловал ее в щеку и забрался в машину. Поданный водителем пенек я пристроил на колени, Верити уселась напротив меня, помахала миссис Биттнер, и мы понеслись.
Я включил наладонник и позвонил мистеру Дануорти.
– Мы едем. Будем минут через сорок. Передайте Финчу, чтобы еще потянул время. Грузчиков нашли?
– Да, – ответил мистер Дануорти.
– Хорошо. Архиепископ уже там?
– Нет, зато леди Шрапнелл бушует. Допытывается, где вы разыскали пенек и какие в него ставить цветы. Надо ведь внести в чинопоследование.
– Передайте, что желтые хризантемы.
Я отключился.
– Вот и все, – сообщил я Верити.
– Не совсем, Шерлок. – Она привалилась к борту катафалка, обхватив колени руками. – Кое-что еще требует объяснения.
– Пожалуй. Ты и в самом деле разгадала тайну «смежного задания» Финча? Чем он все-таки занимался?
– Возвращением несущественных для истории объектов.
– Да? Но ведь мы об этой возможности узнали только сейчас. И потом, несущественные объекты к нашему диссонансу отношения не имеют, как выяснилось.
– Правильно. Однако неделю с лишним мистер Дануорти и Ти-Джей думали иначе и перебирали способы выпутаться.
– Ни в Мачингс-Энде, ни в Иффли за время нашего пребывания ничего не сгорело. Что же Финч оттуда возит? Капусту?
Зазвонил наладонник.
– Нед, – рявкнула мне в ухо леди Шрапнелл, – где вы?
– Едем. Между… – Я наклонился к водителю. – Мы где?
– Между Банбери и Аддербери.
– Между Банбери и Аддербери, – повторил я в наладонник. – Спешим изо всех сил.
– Я так и не услышала внятных объяснений, почему нельзя отправить его в прошлое для чистки. Насколько было бы проще! Как он, не испортился?
Что на это ответить?
– Торопимся вовсю, – повторил я и отключил связь.
– Теперь моя очередь задавать вопросы, – воспользовалась моментом Верити. – И вот чего я не понимаю: каким образом появление Тосси в Ковентри пятнадцатого июня, созерцание епископского пенька и последующая любовь к Бейну устранили диссонанс?
– Это не они. Тосси нужна была там для другого.
– Но ведь именно она, восхитившись пеньком, вдохновила леди Шрапнелл восстановить собор и послать меня в прошлое читать дневник, благодаря чему я спасла Принцессу Арджуманд…
– Да, это все часть самокоррекции. Однако главное, зачем Тосси понадобилась там именно пятнадцатого, – чтобы ее застали за флиртом с преподобным Бредни.
– О! – догадалась Верити. – Та девушка с перочистками.
– Молодец, Гарриет! Девушка с перочистками. Которую звали мисс Гортензия Шарп.
– Руководительница цветочного комитета.
– Уже нет. Помнишь, как ее задело, что Тосси строит глазки преподобному? Обиженно подхватив свои перочистки, она гордо задрала длинный нос и удалилась по Бейли-лейн. Я видел перед самым отъездом, как преподобный кинулся за ней вдогонку. Дальше я могу лишь догадываться, но подозреваю, что не обошлось без объяснений и слез, и преподобный поспешил предложить ей руку и сердце. А женившись, он получил приход и стал викарием где-нибудь в сельской глуши.
– Поэтому ты просил список приходов?
– Замечательно, Гарриет! Бредни оказался даже расторопнее, чем я думал: женился на Гортензии в 1891-м, и уже на следующий год его определили викарием в Нортумберленд.
– А значит, вечером четырнадцатого ноября сорокового года нашей проныры в Ковентри и близко не было, – заключила Верити. – И она не интересовалась судьбой епископского пенька, занятая барахолками и сбором утиля в собственном приходе.
– И не писала писем в редакцию. А остальные просто решили, что пенек сгорел при пожаре.
– И за тайну «Ультры» можно было какое-то время не опасаться. – Верити наморщила лоб. – Получается, все это – и спасение Принцессы, и наша поездка в Оксфорд к мадам Иритоцкой, и то, что ты помешал Теренсу встретить Мод, зато одолжил ему денег на лодку, и сеанс, и все остальное – требовалось для самокоррекции? Все-все?
– Все, – подтвердил я, а потом задумался.
Насколько же сложной была самокоррекция, и до каких пределов доходит это «все»? Вражда профессоров Преддика и Оверфорса считается? А Общество психических исследований? А коробочка из-под засахаренных фиалок, пожертвованная на барахолку? А дамы в мехах из «Блэкуэлла»?
– Все равно не понимаю, – призналась Верити. – Есть куда более простые способы помешать Гортензии Шарп написать письмо в редакцию.
– Мы имеем дело с хаотической системой, – напомнил я. – Все взаимосвязано. Даже крохотное изменение требует глубокого вмешательства.
Хотя… Насколько глубокого? Люфтваффе тоже участвовало? А Агата Кристи? А погода?
– Нед, я знаю про хаос. Но ведь там бомбы сыпались! Если самокоррекция – автоматический процесс, то прямое попадание сгладило бы диссонанс куда быстрее и надежнее, чем какие-то хитроумные манипуляции с кошками и поездками в Ковентри.
Да, прямое попадание фугаса за секунду устранило бы любую угрозу тайне «Ультры» со стороны Гортензии Шарп, причем без всяких последствий. В ту ночь в Ковентри погибло больше пятисот человек.