А еще она падала очень медленно, и пока она оседала, я успел кое-что подметить.
Во-первых, миссис Меринг не единственная отреагировала так, будто увидела привидение. Бледный молодой человек (должно быть, священник) стал белее своего пасторского воротника, а Бейн у двери ухватился за косяк, чтобы не упасть. Однако ужаса разоблаченного убийцы я на его лице не заметил. Не знай я истинной картины событий, подумал бы, что там написано скорее облегчение. Или радость, что уж совсем ни в какие ворота.
Во-вторых, Верити совершенно точно просияла при виде нас, и на какой-то миг я (под воздействием перебросочной болезни) принял эти чувства на свой счет. Только потом я сообразил, что она просто еще не успела к мистеру Дануорти с докладом. Тосси наверняка вчера весь вечер занимала домашних поисками Принцессы, поэтому Верити еще не знает, что именно мне поручили вернуть кошку, а я провалил задание. И мне придется признаваться ей самому.
А это плохо, поскольку, в-третьих, даже после (относительно) здорового ночного сна и моратория на переброски она по-прежнему казалась мне самым прекрасным созданием на свете.
– Маменька! – вскричала Тосси.
Бейн, Теренс, профессор и я дружно ринулись подхватывать миссис Меринг, круша по дороге все, что ей удалось не задеть.
Теренс поймал миссис Меринг, Бейн включил свет, безжалостно заливший все, что мы своротили, я поставил на место опрокинутую дрезденскую пастушку и «волшебный фонарь», а священник уселся и начал промокать лоб большим белым платком. Теренс и Бейн уложили миссис Меринг на каштановую бархатную кушетку, зацепив мимоходом бюст Афины Паллады, и Верити принялась обмахивать пострадавшую.
– Бейн, – приказала она, – пусть Колин принесет нюхательную соль!
– Да, мисс.
Бейн, переполняемый эмоциями, поспешил исполнять.
– Ах, маменька! – Тосси рванулась к матери. – С вами…
И тут она заметила кошку, в суматохе примостившуюся у меня на груди.
– Принцесса Арджуманд! – воскликнула Тосси, кидаясь ко мне. – Дусечка-пусечка Принцесса! Ты вернулась!
Дусечку-пусечку пришлось отрывать от моей сорочки коготь за когтем. Я передал кошку Тосси, которая принялась ее тискать, издавая ликующие ахи-охи.
– Ах, мистер Сент-Трейвис, – проворковала она, обращаясь к Теренсу, – вы вернули мне мою драгоценную масюсечку Жужу! – Она потерлась о дусечку-пусечку носом. – Мы потеяись в ствашном йесу, да, лапусечка? Мы осень-осень испугавись? Но хвабвый мистев Сент-Твейвис нас нафол, да? Скажем спасибоськи добвому джентймену, да, Жужусенька?
Стоявший рядом со мной Сирил громко фыркнул, и даже пусечка Жужу скривилась презрительно. Ничего, зато это отрезвит Теренса, и мы вернемся вверх по реке в Оксфорд, Тосси выйдет за своего мистера К, и континуум восстановится.
Я посмотрел на Теренса. Он поедал Тосси влюбленными глазами.
– Право слово, не стоит благодарности. Вы поручили мне найти свою любимицу, а ваше слово для меня – закон, прекрасная леди.
С кушетки донесся слабый стон миссис Меринг.
– Тетя Мальвиния! – Верити принялась растирать ей руки. – Тетя Мальвиния? – Она обернулась к Тосси. – Кузина, позовите Бейна и скажите, что нужно разжечь камин. У вашей матушки руки словно лед.
Тосси подошла к свисавшему вдоль стены длинному вышитому дамастовому шнуру с кисточкой на конце и дернула.
Видимо, где-то прозвенел колокольчик, потому что Бейн возник мгновенно. За время отсутствия он явно успел взять себя в руки и теперь бесстрастным голосом спросил:
– Да, мисс?
– Разожгите камин, – велела тискающая кошку Тосси, не повернув головы.
Бейн, не смущенный бесцеремонностью, улыбнулся покорно: «Да, мисс!» – и, опустившись на колени перед камином, принялся укладывать поленья.
В комнату вбежала горничная – еще рыжее, чем Верити, – с крошечным флакончиком в руках.
– О, мисс, так хозяйка, выходит, в обморок хлопнулась? – спросила она с безошибочно угадывающимся ирландским акцентом.
– Да, – подтвердила Верити, забирая у нее флакончик, вытаскивая пробку и поднося его под нос миссис Меринг. – Тетя Мальвиния, – позвала она ласково.
– О, мисс, это, значится, духи наделали? – Горничная испуганно заозиралась.
– Нет. Тетя Мальвиния…
Миссис Меринг застонала, но глаз не открыла.
– Я знала, что в доме нечисто, – крестясь, заявила горничная. – Давеча видела одного, во вторник, у беседки…
– Колин, добудьте мокрое полотенце положить миссис Меринг на лоб, – попросила Верити. – И грелку для ног.
– Да, мисс.
Горничная сделала книксен и вышла, не переставая пугливо озираться.
– Моя тутусечка Жужу, – сюсюкала Тосси. – Мы говодные, да? Бейн, подите сюда, – приказала она Бейну, который как раз собирался зажечь огонь.
Бейн, уже поднесший спичку к бумажной растопке, немедленно поднялся и подошел.
– Да, мисс?
– Принесите Жужу блюдечко сливок.
– Да, мисс, – улыбнувшись кошке, ответил дворецкий.
– И тарелочку рыбы.
Бейн обернулся на полпути и удивленно приподнял бровь.
– Рыбы?
Тосси вздернула подбородок.
– Именно рыбы. Бедняжка Принцесса такого натерпелась…
– Как вам будет угодно. – Каждое слово дворецкого сочилось неодобрением.
– Именно так мне будет угодно, – отрезала Тосси. – Немедленно несите!
– Да, мисс, – сказал дворецкий, но вместо того чтобы удалиться, опустился на колени перед камином и прилежно зажег огонь. Потом раздул его мехами, аккуратно вернул их в стойку для каминных принадлежностей и лишь затем поднялся.
– Сомневаюсь, что у нас осталась рыба, – заявил он, выходя.
– Маменька! – возмущенно воскликнула Тосси, однако миссис Меринг по-прежнему лежала без чувств. Верити укрывала ее ноги вязаным пледом и подкладывала подушку под голову.
Меня в мокрой одежде начала бить дрожь, и я стал пробираться к весело потрескивающему камину – мимо бюро, столика для рукоделия и небольшой подставки с мраморной столешницей, на которой поблескивали фотографии в металлических рамках. У камина уже пристроился Сирил, и с его шкуры капало на теплую приступку.
Вбежала горничная Колин с миской воды. Верити забрала у нее миску, поставила на столик рядом с высокой бронзовой вазой, из которой вместо цветов торчали павлиньи перья, и намочила полотенце.
– Неужто призраки украли ее душу? – ужаснулась Колин.
– Нет, – ответила Верити, накрывая мокрым полотенцем лоб миссис Меринг. – Тетя Мальвиния!
Миссис Меринг вздохнула, и веки ее затрепетали.