— Бери-бери, — рассмеялась Лесли.
— Я не знал, что у тебя была дочь, — негромко заметил Джедай, когда дом с черепичной крышей остался позади.
— Да ее, можно сказать, и не было, — отозвалась Лесли. — Она всего несколько часов прожила, я ее даже ни разу не покормила, только на руках немного подержала, — удивилась самой себе: столько лет она об этой истории не вспоминала, а сейчас аж слезу сморгнуть пришлось.
С чего вдруг она так размякла, неужто из-за этих ребятишек?!
— Я не понял, почему они так испугались, когда ты догадалась, что девочка мусульманка? — словно угадав ее мысли, спросил Джедай.
— Потому что у мусульман женщины выходят замуж только за своих, — объяснила Лесли. — Если выяснится, что девушка связалась с иноверцем, это позор для всей семьи — настолько, что ее могут убить собственные братья или отец. И его, само собой, тоже. Поэтому ребятишки и сбежали подальше от дома.
— Как думаешь, справятся?
— Не знаю. Дом крепкий, патроны у них теперь есть…
За всю следующую неделю место, где можно было бы перезимовать, найти так и не удалось.
Один раз, правда, они наткнулись на развалины дома, но это были именно развалины — куча почерневших досок и битого стекла.
С запада почти все время дул сильный холодный ветер. Отрезав полосу от запасного одеяла, Лесли сшила себе и Джедаю шапки наподобие рыцарских подшлемников — чтобы спускались до самых плеч и защищали горло, но, несмотря на это, правая сторона лица к вечеру аж горела от холода.
Вокруг простиралась покрытая пожухлой травой и редким кустарником степь.
В этих краях Лесли уже бывала и знала, что в милях в восьмидесяти впереди начинается лес; хотелось добраться до него как можно быстрее — там и ветер этот проклятый наконец стихнет, и охота наверняка будет удачнее.
Пока что с охотой было плохо. Если раньше по пути ей обычно удавалось подстрелить несколько гремучек, то теперь змеи впали в спячку. Приходилось рано останавливаться на ночлег; пока Джедай разводил костер, Лесли с собаками уходила в степь в надежде добыть что-нибудь на ужин.
В основном ей попадались зайцы, да и то немного: если за вечер удавалось подстрелить двух-трех — это было удачей. Большую часть добычи Лесли отдавала собакам: теперь, когда вся мелкая живность попряталась, они уже не могли добывать себе еду сами.
Снег пошел, когда лес уже темной полоской завиднелся вдали. Сначала это были отдельные снежинки, прохладное прикосновение которых к лицу казалось чуть ли не ласкающим, потом сверху посыпались целые хлопья. Падая на землю, они таяли, на одежде задерживались дольше, приходилось счищать их рукой.
— Ну что — дотянешь до леса или здесь остановимся? — спросила Лесли; подошла взять с волокуши рюкзак, чтобы немного облегчить ношу Джедая.
— Не надо! — стиснув зубы, мотнул он головой. — Дотяну. Много там осталось?
— Мили четыре.
— Дотяну, — повторил он. Снег таял на его лице, стекая каплями, казалось, что оно покрыто потом. — Иди впереди.
Лесли пошла впереди, выбирая дорогу поровнее, без кочек. По тяжелому дыханию за спиной было ясно, что Джедай уже порядком вымотался, но она знала, что если спросить, он снова упрямо ответит: «Ничего, дотяну».
Снег постепенно переставал таять, тут и там появились белые островки. Они мало-помалу сливались друг с другом, пока вся земля не покрылась тонкой снежной пеленой. Лес был совсем близко, уже удавалось различить красноватые стволы сосен и кое-где заостренные темно-сизые верхушки елей.
Лесли притормозила и, когда Джедай поравнялся с ней, коснулась его руки.
— Уже скоро — меньше мили осталось.
Он молча кивнул.
Граница между лесом и степью прошла незаметно. Казалось, только что он стеной возвышался впереди — и вот уже их со всех сторон обступили деревья.
Ветер слабел с каждым пройденным шагом.
— Дошли… — хрипло выдохнул Джедай.
— Да, — кивнула Лесли. — Постой здесь, отдохни, я сейчас, — она чуть ли не бегом устремилась вперед, оглядываясь во все стороны, пока не нашла то, что искала.
Это была огромная голубая ель; [28] вершина ее скрывалась где-то за завесой падающего снега, но с Лесли было довольно и разлапистых ветвей, спускавшихся до самой земли. Она присела на корточки и щелкнула пальцами:
— Ала!
Под руку тут же подсунулась мохнатая спина. Стряхнув с нее снег, Лесли свободной рукой отвела в сторону одну из веток:
— Ну-ка, девочка, проверь, что там!
Собака подалась вперед и принюхалась, всунулась под ветки. Лесли, пока могла, продолжала держать руку у нее на холке — ни взъерошенной шерсти, ни рычания — и, когда Ала скрылась из виду, полезла следом.
Внутри, под шатром из веток, ветра не чувствовалось совсем; землю покрывала толстая подстилка из сухой хвои и мелких веточек. На ощупь добравшись до ствола, Лесли чиркнула зажигалкой и огляделась — места было достаточно и для двух людей, и для собак. Нижние ветки начинались футах в пяти от земли, так что в средней части шатра можно было стоять на коленях.
Она вылезла наружу и крикнула:
— Эй, Джед! Иди сюда! — увидев, что он появился из-за деревьев, замахала руками. — Сюда, сюда!
Он добрел до нее и остановился, с трудом выдохнул:
— Сейчас…
— Стой спокойно! — Лесли расстегнула лямки волокуши, стряхнула с его шапки и куртки снег. Джедай стоял, безвольно свесив руки.
Она подтолкнула его в спину:
— Все, полезай внутрь!
— Куда? — взглянул он на нее осоловевшими глазами.
— Туда! — Лесли отвела в сторону ветку. — Заползай, ложись и отдыхай, — сама принялась отвязывать от волокуши мешки.
Первым делом она втянула под шатер рюкзак, зажгла фонарик и повесила его на сучок, затем в несколько ходок втащила мешки. Сбросила куртку и поползла на четвереньках вокруг ствола, волоча ее за собой и собирая на нее валявшиеся среди хвои шишки и веточки.
Через несколько минут на расчищенном от хвои пятачке уже горел крохотный костер, над ним, на треножнике, стоял котелок, набитый снегом, а сама Лесли расстилала у огня новый спальный мешок. На его изготовление ушло четыре вечера, но теперь в нем можно было с комфортом спать в самую холодную погоду. Низ — три слоя: оленья шкура, остатки запасного одеяла и подкладка из заячьих шкурок — не пропускал ни холод, ни сырость, верх же, сшитый из заячьих шкурок мехом внутрь, можно было уютно запахнуть и подоткнуть под себя.