ИНТЕРВЬЮЕР: Немногие писатели говорят о внутренней машинерии сюжета.
ВОННЕГУТ: Я такой варвар-технократ, что считаю: сюжеты можно рихтовать и чинить, как старый деревенский пикап.
ИНТЕРВЬЮЕР: Для чего?
ВОННЕГУТ: Чтобы доставить читателю удовольствие.
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы когда-нибудь напишете любовную историю?
ВОННЕГУТ: Не исключено. В моей жизни достаточно любви. Серьезно. И при всей этой любви и радости, которую она приносит, я иногда ловлю себя на мысли: «Господи, ну неужели мы не можем поговорить о чем-то другом?» А знаете, что смешнее всего?
ИНТЕРВЬЮЕР: Нет.
ВОННЕГУТ: Мои книги вышвыривают из библиотек по всей стране — они якобы неприличные. Я видел письма, напечатанные в газетах маленьких городков, которые ставят «Бойню номер пять» на одну полку с «Глубокой глоткой» и порножурналом «Хастлер». Как вообще возможно мастурбировать на «Бойню номер пять»?!
ИНТЕРВЬЮЕР: Люди разные бывают.
ВОННЕГУТ: Таких не бывает. Цензоры ненавидят мою религию. Они считают, что я проявляю неуважение к их представлению о Всемогущем Боге. Они думают, что защищать Бога — главная задача государства. Я могу сказать лишь: «Удачи им, удачи государству, удачи Богу». Знаете, что сказал Г. Л. Менкен о религиозных людях? Что его неправильно поняли. Он их не ненавидел. Он просто считал их комичными.
ИНТЕРВЬЮЕР: Когда я спросил, кто из членов вашей семьи сильнее всего повлиял на вас как на писателя, вы назвали мать. Мне казалось, что вы скажете о сестре, ведь вы уделили ей столько внимания в «Балагане».
ВОННЕГУТ: В «Балагане» говорится, что я пишу для нее — любой успешный творец держит в уме какого-то конкретного адресата своего творчества. В этом секрет художественной цельности. Этого может достичь любой человек, если он или она постарается делать нечто для одного конкретного человека. Я не понимал, что пишу для сестры, пока она не умерла.
ИНТЕРВЬЮЕР: Она любила литературу?
ВОННЕГУТ: Писала она великолепно. Читала немного, но и Генри Дэвид Торо в последние годы не увлекался чужими книгами. Она была похожа на моего отца: он тоже мало читал, но писал просто сказочно. Какие письма писали мои отец и сестра! Мне становится стыдно, когда я сравниваю их прозу с моей.
ИНТЕРВЬЮЕР: Ваша сестра пыталась зарабатывать деньги сочинительством?
ВОННЕГУТ: Нет. Она могла бы стать и замечательным скульптором. Я, помнится, ругал ее зато, что она не реализует свои способности. Она ответила, что наличие таланта не означает, что этот талант обязательно нужно использовать. Меня это ошеломило. Я был убежден, что людям следует хватать свой талант и бежать с ним как можно дальше и быстрее.
ИНТЕРВЬЮЕР: А сейчас вы что думаете?
ВОННЕГУТ: Сейчас фраза моей сестры воспринимается как своеобразная женская мудрость. У меня есть две дочери, такие же талантливые, как она, но они скорее удавятся, чем, забыв о своем достоинстве и чувстве юмора, схватят свои таланты и побегут как можно дальше и быстрее. Они видели, как я скакал как можно дальше и быстрее — тот, наверное, был номер, с их точки зрения. Хотя это самая нелепая из метафор, потому что на самом деле они видели, как я годы напролет сидел на стуле.
ИНТЕРВЬЮЕР: У пишущей машинки.
ВОННЕГУТ: Да, и прокуривал себе мозги до дыр.
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы пытались бросить курить?
ВОННЕГУТ: Дважды. В первый раз бросил сразу и превратился в Санта-Клауса. Меня раздуло — вес приближался к 115 килограммам. Я держался почти год, но потом Гавайский университет пригласил меня выступить на Оаху. Я сидел ночью на крыше дома, пил молоко из кокосового ореха, и для полного счастья мне не хватало только сигареты. Я закурил.
ИНТЕРВЬЮЕР: А второй раз?
ВОННЕГУТ: Недавно, в прошлом году. Я заплатил компании «Смоукендерз» 150 долларов, чтобы они помогли мне бросить курить за шесть недель. Все было, как они и обещали — просто и доходчиво. Мне вручили диплом об окончании курсов и памятный значок. Единственная проблема — я слетел с катушек. Я был совершенно счастлив и горд, но окружающие считали, что я невыносимо упрям, груб и раздражителен. И еще: я перестал писать. Даже письма. Это была явно плохая сделка. Так что я снова начал курить. Как утверждает Американская ассоциация производителей…
ИНТЕРВЬЮЕР: Я не уверен, что знаю, что она утверждает.
ВОННЕГУТ: «Бесплатных обедов не бывает».
ИНТЕРВЬЮЕР: Как вы думаете, можно ли научить человека писательскому мастерству?
ВОННЕГУТ: Примерно так же, как гольфу. Профессионал укажет вам на очевидные недостатки стойки и замаха. Мне кажется, в течение двух лет у меня это неплохо выходило в Айове. В Гарварде я учил писательскому мастерству откровенно плохо — мой брак тогда распадался, и мне приходилось каждую неделю ездить из Нью-Йорка в Кембридж и обратно. Еще хуже мне удавалось это в городском колледже Нью-Йорка пару лет назад. Слишком много проектов навалилось одновременно. Сейчас у меня нет желания учить. Я просто знаю теорию.
ИНТЕРВЬЮЕР: Можете изложить ее коротко?
ВОННЕГУТ: Это уже сделал Пол Энгл, основатель «Писательской мастерской» в Айове. Он сказал мне: «Если у „Мастерской“ когда-либо появится свое здание, над входом нужно написать: „Не воспринимайте все слишком серьезно“».
ИНТЕРВЬЮЕР: А это поможет?
ВОННЕГУТ: Это будет напоминать студентам, что они всего лишь учатся розыгрышам.
ИНТЕРВЬЮЕР: Розыгрышам?
ВОННЕГУТ: Если вы заставляете людей смеяться или плакать из-за маленьких черных значков на белой бумаге — разве это не розыгрыш? Все великие сюжеты есть не более чем великие розыгрыши, на которые люди попадаются раз за разом.
ИНТЕРВЬЮЕР: А пример можно?
ВОННЕГУТ: Готический роман. Каждый год их публикуют дюжинами, и все они продаются. Мой друг Борден Дил недавно написал готический роман шутки ради, я спросил его про сюжет, и он ответил так: «Юная барышня нанимается на работу в старый дом и пугается до усрачки».
ИНТЕРВЬЮЕР: А еще примеры?
ВОННЕГУТ: Другие не такие веселые: человек попадает в передрягу и выбирается из нее или теряет что-то и находит; с ним поступают несправедливо, и он мстит; Золушка; человек оступается и летит под откос, вниз, вниз, вниз; люди влюбляются, но им мешают другие; честный человек несправедливо обвинен; негодяй выдает себя за святошу; герой смело встречает вызов и побеждает — или проигрывает; человек лжет, крадет, блудит, убивает.
ИНТЕРВЬЮЕР: Простите, но это все очень старомодные сюжеты.
ВОННЕГУТ: Я вам гарантирую, что ни одна современная сюжетная схема, даже бессюжетность, не даст читателю подлинного удовлетворения, если только туда не протащить старомодные сюжеты. Я не считаю сюжетные линии точным отражением действительности, но они заставляют читателя продолжать чтение. Как преподаватель писательского мастерства, я советовал своим студентам сразу продемонстрировать, что их герою что-то нужно, даже если это банальный стакан воды. Персонажи, парализованные бессмысленностью современной жизни, тоже время от времени хотят пить. Один из моих студентов написал рассказ про монахиню, у которой между левыми нижними коренными зубами застрял кусочек зубной нити. Застрял и не выходит. Мне рассказ очень понравился. Речь в нем шла о гораздо более серьезных вещах, чем зубная нить, но в напряжении читателя держал именно вопрос — удастся от нее избавиться или нет? Любой, кто читал этот рассказ, волей-неволей начинал ковырять в зубах. Вот вам прекрасный пример розыгрыша. Выкидывая сюжет из произведения, выкидываешь желания и цели персонажа, выкидываешь самого читателя, а это последнее дело. Можно отстранить читателя, не сообщая ему, где происходит действие, кем являются его участники…