— Я… это… заколку тут обронила!
— Ну так подбери ее и иди топи жир, — ехидно улыбнулась Лесли. Дождалась, пока девчонка наконец закроет за собой дверь, вернулась к столу и кивнула Сури:
— Теперь можешь говорить.
Девушка помялась и выпалила:
— У вас есть какое-нибудь средство, чтобы не забеременеть?
— Я могу его сделать, — несколько удивленно ответила Лесли. — Но зачем? Для тебя беременность — это единственный способ вернуться домой.
Сури гневно вскинула голову:
— Я не собираюсь рожать ребенка от этих проклятых ублюдков! — несколько секунд они с Лесли мерялись взглядами; девушка отвела глаза первой, бросила горько: — Ну что, расскажете теперь старой карге, что я хозяев наших, — в ее голосе ненависть смешалась с иронией, — так назвать посмела? Или сразу Хефе доложите?
— Никому я ничего не собираюсь докладывать, — огрызнулась Лесли. — Приходи дня через четыре, я тебе дам снадобье. Раньше не получится — мне в лес за травой съездить надо.
— Спасибо, — угрюмо кивнула девушка.
Когда она ушла, Лесли заглянула в аптеку. Эми стояла у плиты и с благонравным видом помешивала ложкой неаппетитное месиво, конечным продуктом которого должен был стать чистый свиной жир. Вот всегда бы так!
Старуха заявилась вечером.
К этому времени Лесли, покончив с делами, сидела у себя в комнате и размышляла: пойти на кухню и взять себе что-нибудь на ужин — или обойтись оставшейся с утра горбушкой хлеба и побыстрей завалиться спать.
И именно тогда, когда чаша весов окончательно склонилась в сторону сна, в дверь постучали.
— Кто там? — подойдя, спросила она.
— Да я это, я! — отозвалась из-за двери миссис Таубман.
Лесли открыла, и старуха вошла в комнату с подносом в одной руке и кофейником в другой.
— Я смотрю, вы не идете и не идете, — начала она с порога и продолжила, выставляя на стол миски, — так я вам поужинать принесла…
После появления на кухне Логова миссис Таубман меню бойцов изменилось разительно. Изменилась и сама кухня — теперь на ней царила чистота и витали вкусные запахи.
Ушли в прошлое подгорелая каша и малосъедобное рагу. То есть на завтрак по-прежнему была каша — но каждое утро разная, одна вкусней другой: пшеничная или кукурузная, с добавкой хрустящих шкварок, жареного лука или кусочков мяса, а порой и сладкая, с тыквой и патокой. На обед же бойцы получали то густую овощную похлебку, то бобы со свининой — а иногда даже печеную картошку с мясным соусом.
Словом, изменениями были довольны все — кроме девушек-поварих.
Старуха правила на кухне железной рукой. Кончились вечные посиделки с парнями, поварихи теперь работали с утра до вечера: чистили картошку и мыли посуду, резали мясо и месили тесто. Если какая-то из девушек, по мнению миссис Таубман, ленилась, то запросто могла заработать пару оплеух или, в качестве наказания, на полночи остаться чистить закопченый котел.
Сама старуха была поистине двужильной. Помимо еды для бойцов, она каждый день успевала приготовить пару-тройку блюд, предназначавшихся для «элиты» Логова — членов внутреннего круга, ремонтников майора Мерфи и механиков из гаража. И разумеется, для Эми, к которой миссис Таубман забегала по несколько раз в день — приносила лакомства вроде того же печенья, стелила за маленькой капризницей постель и заплетала ей косы.
К начальству, в том числе и к Лесли, старуха относилась с пиететом и старалась, где могла, услужить — вот как с сегодняшней едой. Порой эта чрезмерная забота раздражала Лесли, но она старалась давить в себе недобрые чувства — негоже злиться на старую женщину, которая всего лишь хочет тебе угодить.
— …Пастуший пирог [10] у меня сегодня удался, — ворковала старуха. — А вот еще оладушек немножко и бекон… И печеньица я принесла — захотите, погрызете с кофейком. Кушайте — я подожду, потом посуду унесу. Давайте пока куртку вашу зашью — у вас там на рукаве дырочка.
— Да я сама, — отмахнулась Лесли, садясь к столу.
— Она у вас уже третий день, а мне не в тягость, — взяв со спинки кресла куртку, миссис Таубман села напротив и вынула вколотую в воротник иголку с ниткой.
Лесли вздохнула, решив не спорить — так старуха быстрее уйдет, и принялась за еду. Пастуший пирог оказался действительно вкусный — ничего не скажешь.
— Говорят, к вам Сури Франшо сегодня заходила, — словно невзначай, заметила миссис Таубман.
«Не иначе как проныра-внученька настучала!» — мысленно заскрежетала зубами Лесли и сделала вид, что в упор не слышит.
— Я говорю, Сури к вам заходила сегодня, — повторила старуха через минуту.
На сей раз Лесли решила воспользоваться излюбленным приемом Джерико:
— Ужасно вкусный пирог — давно такого не ела!
Но не тут-то было!
— А чего она приходила-то? — уже в лоб спросила миссис Таубман.
Лесли покачала головой:
— Я не могу об этом говорить.
— Почему?
— Миссис Таубман, — Лесли вздохнула и отложила ложку, — вы наверняка помните времена до Перемены. И наверняка знаете, что такое врачебная тайна.
— Но она ж у меня на кухне работает! — воскликнула старуха, на лице ее непонимание мешалось с возмущением: какая может быть врачебная тайна, если речь идет о ее работнице!
— Ну и что? — Лесли этот допрос уже порядком достал. — Уверяю вас, нет ничего такого, что помешало бы ей и дальше у вас работать.
— Но… — попыталась снова возразить миссис Таубман — Лесли перебила ее:
— И пожалуйста, попросите Эми больше не подслушивать под дверью кабинета. Еще раз ее за этим застану — накажу.
— Как — накажете?!
— Если понадобится, я найду, как! — она отодвинула от себя тарелку и любезно улыбнулась: — Спасибо, оладьи тоже были очень вкусные. А кофе я выпью попозже.
Если старуха и была недовольна (в чем Лесли не сомневалась), то ничем этого не показала — повесила на прежнее место зашитую куртку и составила на поднос пустые тарелки.
Закрыв за ней дверь, Лесли вздохнула с облегчением: ну, кажется, на сегодня все!
Сури сбежала через три недели.
Лесли узнала об этом одной из последних. Ни о чем не подозревая, она разучивала с бойцами очередной прием, когда наверху трибуны появился Лео и махнул рукой, подзывая ее к себе. Пару секунд она колебалась — кто он такой, чтобы ее во время занятий отвлекать?! — но потом решила, что раз пришел, значит, дело срочное, и взбежала вверх по ступенькам.