– Тогда заедешь ко мне в Наррагансетт? Я там буду еще пару недель: нужно собрать вещи, уволиться. Поможешь с переездом?
Джош внимательно посмотрел мне в глаза. На его лице читались вопросы: «Так сразу? И больше никаких съемок и рыбацких жен? Точно все?»
– Правда, забавно? – улыбнулась я. – Только родителям удалось вытащить меня из Род-Айленда, как туда переезжаешь ты.
– О да, они обрадуются, особенно мама, – пробормотал Джош, вытаскивая последний осколок, было адски больно. – Представляешь, что будет, если она нагрянет в гости? У нее приступ случится при виде всех этих собак.
На ферме, рядом с Элизабет и Грейс, Джош выглядел таким уверенным, спокойным. Мама хочет нам именно этого – счастья, поэтому я уверенно сказала:
– И пусть приезжает. Все будет замечательно.
Джош отложил пинцет, забинтовал мне ногу и легонько похлопал по ней в знак того, что миниоперация закончена.
– Доктор, я буду жить?
– Будешь.
Я потрясла ногой. Она была похожа на ком снега, но боль прошла.
– Не хочешь мне ничего рассказать? – поинтересовался Джош. – Как ты решилась оставить съемки и прочее?
Съемки и прочее. Теперь это в прошлом, валяется на обочине у реки Хатчинсон. На секунду стало больно, а потом я подумала, что и 900 жен не хватило бы, чтобы все исправить. Никто не смог бы сделать так, чтобы моя первая любовь закончилась хэппи-эндом. Никто не смог бы мне объяснить, как жить дальше. Я должна сама начать что-то делать со своей жизнью. Было приятно думать, что для этого мне больше никто не нужен и что я все-таки чему-то научилась у тех жен. Конечно, не искусству ждать любимого. Я научилась жить по полной, даже когда чего-то ждешь или чего-то не хватает.
– Джош, хочешь сказать, что ты так и знал? Начинай, а я тем временем закрою уши.
Он задумчиво покачал головой.
– Пожалуй, не буду.
Я улыбнулась. Джош собрал вещи, встал, с хрустом потянулся и подал мне руку.
– Не понимаю, как ты ходила целый день…
– Думаю, мы оба умеем находить себе неприятности и ничего с ними не делать.
Он закатил глаза и, наверное, был прав.
– Может, хватит философствовать?
– Извини, трудно было удержаться. Такой момент.
Джош включил фонарь и посветил мне в лицо, потом махнул в сторону парковки, и мы пошли.
Четыре недели спустя по дороге в Лос-Анджелес я заехала сюда, чтобы сделать фотографию на память. Мне хотелось взять с собой напоминание о той ночи у бассейна, когда мы оба отпустили прошлое. Однако днем все воспринималось иначе. Кроме того, наше место было занято: два красных полотенца и над ними разноцветный зонт. Я все равно сделала снимок. Вошла только верхушка зонта – радуга цветов на фоне летнего неба и жаркого солнца, милостиво взирающего на нас с высоты. Так события того уик-энда обрели неожиданно оптимистичный эпилог в виде этой фотографии.
– Эмми, а ты вчера додумала свой тост?
– Нет, я так и не определилась. Полагаю, сказала бы пару слов о самом главном.
– И каких же таких слов? – насмешливо переспросил Джош.
Я не стала портить ему удовольствие и просто улыбнулась. Мне было все равно, что я могла бы сказать или сделать в прошлом. Появились более важные дела. Есть слова и есть чувства, а когда они встречаются, возникает истина. Я поняла одну истину: я готова вернуться к себе домой. Мы оба были готовы к этому и, в конце концов, стали смелее смотреть в будущее.
Я остановилась.
– Я бы сказала: будьте счастливы, будьте самими собой. И, конечно же: за вас!
Я подняла руку с воображаемым бокалом, замерла на мгновение – и пошла дальше.