– Да?
– Мне надо уехать…
– В Боспор?
– Ближе. В Томы. На днях Настя моя туда приплывет, если все будет путем… – Коршунов постучал по деревянной раме кровати, на которой сидел. – Хочу ее сам встретить, а то мало ли… отпустишь?
– В Томы? Без вопросов. Недели тебе хватит?
– Пяти дней. Это же в шестидесяти милях.
– Я тебе даю неделю, – сказал Черепанов. – Если не уложишься – здешние суда – это не электрички, у них расписания нет, – разрешаю тебе ждать до дня Дианы. Это тринадцатое августа по-здешнему. Но дай мне знать. Годится?
– Замечательно.
– Когда отправляешься?
– Хотелось бы – послезавтра. Нормально?
– Да хоть завтра. Я тебе прямо сейчас пропуск выпишу…
Ночь с четвертого на пятое августа девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Город Томы
– …Так что я теперь не в легионе, – сказал Хрис и приложился к чаше. – Но и тут служить можно, так что я кентуриону Черепу – должен. Его здоровье! – Хрис приложился к чаше еще раз. – Эй, женщина, ты чего не пьешь? Или вино не сладкое… э-э-э… Да ты спишь!
Анастасия и впрямь спала, сидя, привалившись спиной к стене.
– Умаялась, – пробормотал солдат. – Сейчас мы тебя получше устроим…
Хрис осторожно поднял женщину, уложил на собственную постель.
– А ты красавица… – проговорил он, глядя на спящую. – Грудка – как у Наяды…
Некоторое время он смотрел на нее, потом отвернулся и пробормотал с ожесточением:
– Нет уж! Хрис не таков, чтобы на женщину соратника покуситься… Хрис – не то что некоторые… – Он снова приложился к вину и подумал: «Завтра на заре пошлю с почтарем весточку в лагерь одиннадцатого. Прямо Черепу и пошлю. Пусть знает, что Хрис добро помнит. А если соврала женщина? – Он покосился на спящую. – Ну, если соврала, значит, будет старине Хрису добрая порка». Что ж, не привыкать. И старый солдат снова приложился к чаше.
* * *
Четвертое августа девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Город Томы
До Том Алексей добирался три дня. Он не очень спешил: даже если Настя приедет раньше, ничего страшного. Деньги у нее есть, Римская империя – ее родина. Отдохнет, пообщается с единоверцами… без него. Не то чтобы Коршунов недолюбливал здешних христиан, но какие-то они были не такие. Зашуганные, что ли… Не привык Коршунов к такому христианству. Ни соборов с куполами, ни икон в окладах, ни батюшек осанистых с кадилами, ни службы богатой, многоголосой… Как-то мелко все это было, как-то по-сектантски… Хотя в отличие от сектантов, с которыми Коршунов сталкивался там , глаза у этих христиан были вовсе не оловянные. Хорошие, живые глаза… и все равно – не то. Не церковь вселенская, а какая-то частная лавочка. Вдобавок на треть состоящая евреев (а может, и сирийцев, поди отличи), на треть – из высокомерных эллинов да на треть – из всякой непонятной шушеры. И все они постоянно между собой пререкались, вечно спорили, то бишь – дискутировали… а иной раз и дрались – некрасиво, неумело, с драньем бород, царапаньем и плеванием. В суть споров Коршунов не въезжал: знание языка не позволяло. Понимал только: вопросы муссировались исключительно теологические. Хотя, надо признать, и греческие-римские философы-язычники вели себя «чисто по жизни» во время диспутов не лучше. Но зато в здешнем язычестве чувствовалась основательность. Государственность. Гадания. Предсказания. Праздники опять-таки. Жрецы разукрашенные, шествия…
Вот и сейчас ехал Коршунов по хорошей римской дороге на спокойном гнедом мерине (весной надо будет сарматских скакунов привезти – и одного Генке подарить), думал о приятном, по сторонам глядел – и взгляд то и дело натыкался на языческое зодчество. А ближе к городу, когда придорожное кладбище началось, что ни шаг, то какой-нибудь языческий божок. Скульптуры каменные и деревянные, барельефы. Все раскрашено ярко. Ничего общего с безликими серыми статуями в античных залах эрмитажа. Там – мертвые мрачные боги, здесь – живые, веселые… любят здесь красоту. Но ведь и места какие красивые: горы, море, солнце… и боги у них такие же. Тут мысли Коршунова снова вернулись к христианам. Вопросы вероисповедания его весьма беспокоили. Поскольку всякие эзотерические материи были для него не пустым вымыслом. Еще бы! После того как их с Генкой нечто сверхъестественное переметнуло через семнадцать с лишком веков. После таких пертурбаций начинаешь понимать, что Бог – это серьезно. М-да…
Нет, были у здешних христиан и очень неплохие обычаи. В Бога они верили неформально и заповеди воспринимали практически. Не крали, не убивали, жили скромно, а уж своих всегда привечали. Помогали при нужде и деньгами, и участием, невзирая на собственный скромный достаток. Хотя здесь, в Империи, может, и христиане другие. Коршунов был близко знаком только с херсонской общиной. Может быть, здесь иначе? Вот и Настя говорила, что у них в Антиохии христиане авторитетнее…
У ворот города Томы бдили стражники. Досматривали товары, взымали мыто… Коршунова это не касалось. Форма кентуриона была универсальным пропуском. Небрежно ответив на приветственный салют стражи, он миновал тень привратных башен и по узкой улочке спустился к гавани. Предстояло выяснить, пришел ли уже корабль из Боспора. И приплыла ли на нем женщина по имени Анастасия Фока. Если – да, то ему сообщат. Появление такой женщины, как его Настя, наверняка не прошло незамеченным. А если она уже здесь, то найти ее будет несложно. Обойти десяток местных гостиниц поприличнее, на крайний случай наведаться в ту же христианскую общину… Это по здешним канонам Томы – значительный город. А фактически – поселок с портом, окруженный крепостными стенами. Тысяч десять населения – и все всех знают.
Поначалу все шло прекрасно. Корабль уже пришел. Причем пришел как раз сегодня утром. Если бы Алексей немного поторопился, то встретил бы Настю прямо у трапа. Вот славно бы было! (Коршунов еще не знал, насколько это было бы славно.) Впрочем, и так все путем. Капитан судна был на борту и с большой охотой сообщил, что домна Анастасия доставлена в добром здравии и не далее как три часа назад по местному времени (то есть порядка пяти часов по времени астрономическому, прикинул Коршунов) вместе с багажом переправлена в гостиницу «Морской Конек». Сейчас капитан кликнет матроса, и тот проводит Коршунова туда…
Гостиница «Морской Конек» с первого взгляда произвела на Коршунова хорошее впечатление. Он уже достаточно насмотрелся на римские постоялые дворы, чтобы понять, что данное заведение по здешним меркам тянет минимум на четыре звезды.
Появление во дворе кентуриона не могло остаться незамеченным. Хозяин появился лично и немедленно:
– Чем могу служить?
– Анастасия Фока, моя жена… здесь? – Латынь Коршунова была еще далека от совершенства. Греческий – получше, но ненамного.