Посвящается талантливому режиссеру и дорогому другу Ферди Фэрфаксу, которого нам всегда будет недоставать и которого мы никогда не забудем
Монтеррей в Мексике не имеет ничего общего с калифорнийским Монтереем. Мексиканский Монтеррей — приграничный городок, в котором производство керамической плитки составляет единственную отрасль промышленности и основной источник занятости населения. У доктора Мануэля Мендосы в Монтеррее небольшая хирургическая клиника. Его отец тоже был хирургом и служил в американской армии во Вьетнаме. Он неизменно утверждал, что его главные шедевры созданы в годы войны, когда он оттачивал свое мастерство в восстановительной хирургии на обожженных и искалеченных солдатах. Его единственный сын Мануэль пошел по стопам отца и стал пластическим хирургом высокой квалификации. Он начал практику под присмотром отца в Мехико-Сити. После смерти отца Мануэль пристрастился к наркотикам и погряз в долгах. Его обвинили в нарушении профессиональной этики, и ему пришлось скрыться. Потом Мануэля принудили сделать пластическую операцию известному преступнику, полностью изменив его внешность, чтобы помочь ему избежать тюремного заключения.
Теперь, получив известность в преступном мире, он вынужден был делать немало подобных операций. Ему хорошо платили за талант и молчание, однако он все равно чувствовал себя в ловушке и жил в постоянном страхе.
Когда позвонил некий мистер Смит, Мануэль понял, что требуется очередная «хирургическая операция». Еще он понял, что жизнь его будет зависеть от того, сможет ли он держать язык за зубами.
Мистер Смит был англичанин, а не американец, и его прибытия в клинике ожидали не без тревоги. Пациент оказался таким высоким, что ему пришлось наклониться при входе в небольшую приемную. Он был дорого и со вкусом одет в кремового цвета костюм и белую футболку. В руке он держал тонкий кожаный портфель.
Однако не только Мануэль ожидал встречи с волнением — его новый клиент тоже порядком нервничал. В этот глухой приграничный городишко его привел слух о гениальном хирурге. И он совсем не ожидал увидеть перед собой такого замечательно красивого мужчину. Мануэль был стройный, с копной темных волос над высоким лбом. Тонкие черты лица, безупречно белые зубы и руки художника. Его голубая хлопчатобумажная рубашка со стоячим воротничком была, несомненно, ручной работы и напоминала короткий халат хирурга. Цвет рубашки оттенял голубизну больших, широко поставленных глаз, казавшихся на ее фоне почти лазоревыми.
Он не встал, когда мистер Смит вошел в приемную.
— Доброе утро, — поздоровался англичанин.
— Вы хотели меня видеть? — негромко спросил Мануэль по-английски.
— Совершенно верно.
— У вас есть рекомендации?
— Да, от…
Англичанин назвал два имени, от которых у Мануэля мороз пошел по коже. Он знал этих людей и не мог им отказать.
— Я заплачу долларами.
Мануэль кивнул, наблюдая за крупным мужчиной, который неловко сидел на неудобном жестком стуле. В клинике не было ни секретарши, ни операционных сестер. Во время операций Мануэлю помогал всего один человек — пожилой мексиканец Энрико, который работал еще с его отцом.
— Мне придется задать вам кое-какие вопросы и обсудить, чего именно вы хотите.
— Разумеется.
Мануэлю понравился низкий глубокий голос и уважительная манера англичанина. И все же она не скрывала присущей ему властности и уверенности в себе.
— Во-первых, позвольте узнать, сколько вам лет.
— Шестьдесят.
Мануэль чуть наклонился вперед и взял с кофейного столика блокнот:
— Давление повышено?
— Немного.
— Перенесли какие-нибудь операции за последнее время?
— Нет.
— Сердце?
— В норме.
— Аллергия?
— Нет.
— Аллергическая реакция на антибиотики?
— Нет.
Мануэль тонкой серебряной ручкой сделал пометки на странице.
— Болезни крови?
— Нет.
— У вас есть машина?
— Да.
— Место, чтобы отлежаться после операции?
— Да.
Мануэль положил блокнот на столик:
— Давайте обсудим, какие хирургические процедуры вам потребуются, — что именно вы хотели бы изменить?
Жара стояла за тридцать, в комнате не было кондиционера, и мистер Смит вспотел. По сравнению с Мануэлем он выглядел толстым и неуклюжим.
— Мне нужно помолодеть.
Мануэль кивнул, глядя, как мистер Смит достает из кармана большой конверт. Из конверта он вынул тонкий, сложенный в несколько раз лист бумаги:
— Начнем с липосакции. Уберите излишки жира с живота, груди и из-под мышек, подтяните ягодицы, сделайте их более упругими и крепкими. Вам решать, понадобятся ли имплантаты.
Мануэль снова кивнул. Это — самая простая часть процедуры.
— Еще займитесь руками: уберите возрастные пятна и обработайте пальцы лазером.
Мануэль вновь кивнул, взял блокнот, перевернул страницу и стал делать пометки.
— Ваш рост?
— Шесть футов четыре дюйма.
— Вес?
— Девятнадцать с половиной стоунов.
Мануэль постучал серебряной ручкой по зубам, переводя рост в метры — метр девяносто два, а вес в килограммы — примерно сто двадцать четыре. Мистер Смит не сводил с Мануэля глаз, удивляясь его привлекательности. Может, гомосексуалист? Обручального кольца нет, но нет и вообще никаких украшений, даже часов, и — удивительное дело — кожа у него совершенно сухая в эту дикую жару.
— Продолжать?
— Пожалуйста.
— Итак. Мне нужно новое лицо. Нос, имплантаты на щеки, может, чуть усилить подбородок и убрать бородавку с правой щеки.
Пока мистер Смит изучал листок с записями и рисунками, Мануэль внимательно рассматривал его лицо. Мистер Смит выглядел на свои шестьдесят. Седые волосы, завязанные в хвостик, заметно поредели, нос крючковатый. Щеки и подбородок немного обвисли, лицо в глубоких морщинах, словно он много времени проводил на солнце. Губы тонкие, зубы желтые от табака. Глаза темно-карие, в уголках глаз сетка морщин, веки тяжелые, нависшие. Но его все еще можно считать красивым, — во всяком случае, когда-то он, несомненно, был очень хорош собой.
— Позвольте взглянуть? — спросил Мануэль, протянув руку к листку.
Мистер Смит отдал ему листок, и Мануэль долго изучал рисунки на нем и указания о том, какие требуются процедуры.