— Значит, это произошло до того, как он решился ввезти наркотики? Он не говорил о том, что ожидает прибытия груза в Гэтвик…
— Нет, — вновь прервал он. — Я отвечал на этот вопрос в отделении. Я не знал о его появлении здесь с наркотиками и никого с ним не видел. Я был на службе и понятия не имел, что Гонор согласилась спрятать наркотики в курятнике. По совести говоря, знал бы — не позволил бы. Когда она переправляла наркотики отсюда к моей матери, меня тоже здесь не было — и этого бы я не позволил. Я знал одно: он опять здесь, ранен и живет у матери. Самого его я не видел и не говорил с ним.
— И вам не пришло в голову обратиться в полицию?
Пришло, но не мог этого сделать из-за Гонор и матери.
— Даже когда увидели статьи в газетах, новости по телевидению, репортажи о преступлениях? Вы же не могли не знать, что он в розыске и, более того, очень опасен.
Дамиен поднялся со стула, засунул руки в карманы и стал спиной к огню. Он выглядел напряженным, голос звучал резко.
— Попытайтесь поставить себя на мое место. Моя жена его любит, а теперь еще увязла в его делах, моя мать тоже против воли к ним причастна, а Джулия места себе не находит от страха. И еще дети — мой ребенок! Что, скажите на милость, я мог сделать? Вот и вел себя по-страусиному и не сделал ничего. И меня начинают раздражать ваши упорные попытки обвинить меня в причастности ко всему этому.
— Я всего лишь пытаюсь добраться до истины, — резко ответила Анна.
— А истина такова: мы все оказались у него в ловушке, как кролики в садке, и боялись пошевелиться. Я вам это уже объяснял. Вы спросили, нравился ли он мне. Какое там нравился — я видеть его не мог! Самовлюбленный эгоистичный ублюдок, использовал всех, включая собственных детей и мою жену.
— Ваша жена заявила, что у вас свободный брак.
Он горько рассмеялся. Повернулся к огню, подложил дров и пнул сгоревшее полено носком туфли:
— Не знаю, что она там заявила. Вполне возможно, с ее стороны и свободный — она всю жизнь любила его.
— Вы вступили в связь с Джулией, чтобы отомстить ей?
— Нет. Мы и переспали-то всего раз.
— Чтобы отомстить ему?
Он вздохнул, качая головой:
— Это случилось сто лет назад и никакого отношения к нынешней истории с наркотиками не имеет. Однажды ко мне на службу заехала Джулия и со слезами рассказала, что с ним в Сент-Джонс-Вуде живет какая-то другая женщина. Я даже не знал, что он в стране, мы ни разу не встречались. Тогда-то я и нацарапал Джулии записку, как сюда доехать. Как только она сказала, что у Алекса другая женщина, я понял, что это Гонор, потому что она уехала из дому будто бы к больной подруге. Джулия приехала и… — Он широко развел руками, вернулся к столу и сел, вытянув перед собой длинные ноги. — Вот вам жизнь: Гонор годами отчаянно хотела ребенка, а я провел одну ночь с Джулией, и она забеременела.
— Как отнеслась к этому ваша жена?
— Гонор похожа на почтового голубя — всегда возвращается домой. Вернулась и примирилась со мной. Собираюсь поехать к ней сегодня. Она звонила и просила привезти кое-что из одежды: она же до сих пор в том платье, в котором ее арестовали.
Анна закрыла блокнот и подняла с полу дипломат.
— Вы не знаете, где он может быть? — Она открыла дипломат на столе и положила туда блокнот.
— Где бы ни был — гореть ему в аду.
Анна защелкнула замки дипломата.
— Значит, прощай братская любовь?
— Моя жена из-за него в тюрьме, моя мать, вероятно, пойдет под суд. Он снял с ее счета все до последнего цента, а она надеялась оформить опеку над детьми Джулии. Он сломал жизнь всем, кто попался ему на пути.
— Он убил многих людей или стал причиной их смерти, — добавила Анна, поднимаясь со стула.
— Если бы он посмел сунуться сюда или позвонить, я придушил бы его собственными руками.
Она улыбнулась:
— Это было бы неправильно. Я оставлю вам свою карточку и контактные телефоны — позвоните мне, если он попытается с вами связаться.
Он зажал карточку между большим и указательным пальцами и легонько щелкнул по ней:
— Можно как-нибудь вам позвонить?
— То есть?
— Например, пригласить на ужин? У меня бывают лекции в Лондоне. Было бы приятно повидаться, когда все это закончится.
— Не закончится, мистер Нолан, пока мы его не поймаем.
— Но позвонить можно?
Она улыбнулась и пошла к выходу:
— Пожалуй, это будет нарушением профессиональной этики, но все равно я польщена. Спасибо за то, что уделили мне время, и за сэндвич.
Он подошел к ней и, протянув руку поверх ее головы, открыл верхнюю часть двери. На улице стоял Ленгтон, наполовину скрытый нижней частью.
— Добрый день, мистер Нолан и детектив Тревис.
— Я уже ухожу, — еле вымолвила она.
— Правда? Ну а я только пришел. Позволите войти?
— Пожалуйста, — любезно ответил Дамиен, — только, ради бога, не говорите, что сейчас все начнется сначала!
Ленгтон дождался, пока открылась нижняя часть двери, и мимо Анны прошел прямо на кухню. Она чувствовала, что его распирает от негодования.
Она принялась объяснять, что мистер Нолан дал вполне удовлетворительные ответы на все ее вопросы и она как раз уходила, собираясь ехать на встречу с Ленгтоном.
Бросив на нее испепеляющий взгляд, Ленгтон посмотрел на Дамиена:
— А может, и мне хочется получить кое-какие ответы.
Дамиен жестом указал на стол:
— Прошу садиться.
— Если не возражаете, я постою.
— Как угодно. — Дамиен сел.
Анна в нерешительности стояла на пороге, не понимая, что лучше: уйти или остаться.
— Где ваш брат, мистер Нолан?
— Не имею ни малейшего представления. — Дамиен повернулся к Анне. — Я объяснил мисс Тревис, что, знай я о его местонахождении, вам пришлось бы арестовать меня за попытку его придушить.
— Неужели? Будьте добры, предъявите паспорт.
Дамиен подошел к буфету и открыл ящик; порывшись в нем, открыл второй.
— Странно — я всегда держу его здесь. Может, жена убрала куда-нибудь.
— Полагаю, вы отдали его брату, мистер Нолан.
— Ничего подобного.
— Так-так. Потрудитесь взглянуть. — Ленгтон передал ему ордер на обыск.
Дамиен бегло взглянул на него:
— Вряд ли в этом есть необходимость. Ферму тщательно обыскали, когда подозревали, что здесь спрятаны наркотики.
— А я обыщу еще раз. Можете присоединиться ко мне или остаться здесь, с детективом Тревис.