Или ей все же попробовать иной способ действий? Заставить себя быть более терпимой к людям, которые отличаются от нее. Насколько это будет трудно сделать?
Она встала и принялась беспокойно расхаживать по комнате. Люди с более слабой силой воли, чем у нее, как-то улаживают свои отношения с миром, приспосабливаются к нему. Они обладают способностью ценить любовь, они все время светят другим. Это бывает даже в сырой и затхлой тюремной камере, где человек сидит взаперти только потому, что боится за своих близких. Она видела это в полупустом баре, где она наблюдала за супругами с больным ребенком. Эти люди смогли остаться вместе и продолжали любить друг друга.
Она снова села на кровать и поставила сумку себе на колени. Достала оттуда мобильный телефон и надолго задумалась, держа его в руке. Ей надо позвонить Лотте и сказать, что завтра рано утром они едут в Гибралтар. Она никак не могла решить, что лучше – позвонить или отправить сообщение. Несколько секунд она колебалась, но все-таки решила отправить сообщение. Потом она открыла список пропущенных вызовов.
Номер Томаса шел следующим после номера коммутатора правительственной канцелярии.
Она посмотрела на часы. Было четверть девятого. Анника с трудом сглотнула и нажала кнопку вызова.
Пошли гудки – один, два, три, четыре…
– Да, слушаю. Это Томас.
Чтобы заговорить, Аннике пришлось откашляться.
– Да, привет, – сказала она. – Это я.
– Привет, привет! – ответил он. – Как дела?
Он сказал слово «привет» дважды, видимо удивившись ее звонку.
– Я увидела, что ты мне звонил. Утром или в первой половине дня.
– Да-да, звонил. Ты можешь немного подождать?
Он на несколько секунд отошел от телефона, и Анника слышала, как он в отдалении что-то говорил по-английски.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь я вышел.
– Где ты?
– В отеле «Парадор». Выходит окнами на море и стоит рядом с аэропортом. Если услышишь грохот, то не думай, что началась Третья мировая война, и не пугайся – это просто прилетела очередная партия британских туристов в Торремолинос.
Конец фразы потонул в жутком реве заходящего на посадку самолета.
– Вот так это выглядит в натуре, – сказал он и натянуто рассмеялся. Он был чем-то подавлен, во всяком случае, радостным его голос назвать было нельзя.
– Ты что-то хотел мне сказать? – трусливо спросила она, пытаясь свалить на него ответственность за разговор.
– Да, – сказал он, – утром мне звонили из страховой компании. Помнишь компанию по возмещению материального ущерба «Захриссон»?
Она приткрыла глаза и вспомнила человека с широкой неискренней улыбкой и контору со стеклянными стенами и хромированной мебелью, вознесшуюся над землей и водой.
– Как же я могу такое забыть? – ответила она.
– Так вот, этот тип позвонил мне и сказал, что мы можем получить страховку. Ты не знаешь, что произошло?
Анника облегченно рассмеялась. Все сказанное Халениусом оказалось правдой.
– Арестовали поджигателя. Это женщина, сейчас она сидит в американской тюрьме. Ее не выдадут нашему правосудию, поэтому процесса над ней не будет, но зато с нас будут сняты все подозрения.
Она сказала «с нас», а не «с меня», и Томас не стал возражать.
– Это же здорово, – сказал он.
Анника сглотнула и предложила:
– Может быть, отметим это дело?
– Отметим?
– Что ты делаешь завтра вечером?
– Переговоры заканчиваются в четыре. Обед будет где-то в полдень.
Анника до крови закусила губу.
– Хорошо, – сказала она, чувствуя, как от смущения горячая волна заливает ей лицо. – Понятно, у тебя есть время днем…
В трубке наступило довольно долгое молчание. Анника прикрыла глаза ладонью.
– Правда, это переговоры со скандинавской делегацией, – сказал он. – Точнее, с норвежцами. Какие же они скаредные. Все как один говорят, что хорошо бы вступить в ЕС, но при этом отказываются от участия, чтобы не платить по счетам.
Он помолчал.
– Я могу взять у тебя интервью о том, как прошли переговоры, – предложила Анника.
– Боюсь, мне будет трудно подводить итоги без.
– Ты можешь просто сказать, что переговоры весьма результативны, что вы на верном пути и что работа продвигается в нужном направлении.
Он подумал и наконец решился:
– Впрочем, они смогут разобраться и без меня. Когда мы встретимся?
Она ощутила безумную радость, едва сдерживая восторг.
– Я живу в Пуэрто-Банусе, – сказала она и попыталась овладеть собой. – Ты бывал здесь?
– Да, один раз с родителями. Мне было тогда четырнадцать лет. Где ты живешь?
Она продиктовала ему название отеля и приблизительную схему проезда, предупредила, чтобы он ехал по первой платной дороге, а не по второй, иначе попадет в Эстепону, а туда попадать не стоит.
Они договорились, что встретятся в восемь часов в вестибюле отеля.
Закончив разговор, она подумала, что надо садиться писать, но усталость была так сильна, что Анника сняла юбку, блузку и забралась под простыню. В голове блуждали спутанные, но счастливые мысли, она незаметно уснула, когда на шоссе зажглись огни.
Пятница. 29 апреля
В Западной Испании рассвет наступает позже, чем в других районах Европы.
Дело здесь не в дискриминации со стороны солнца или богов погоды, а в политическом решении испанских властей. Было решено, что вся материковая часть Испании должна жить в том же часовом поясе, что и остальная Европа, – то есть время по Гринвичу плюс один час, но с географической точки зрения это решение было ошибочным. Анника стояла на пляже в шортах, куртке с капюшоном и кроссовках и смотрела, как в половине восьмого утра над Пуэрто-Банусом поднимается солнце. То же солнце освещало и противоположную сторону моря, красноватый марокканский берег, но там в это время было только половина шестого.
Она долго смотрела на воду, думая о времени и о том, что делают с ним люди.
Это был последний рабочий день на Солнечном Берегу. Завтра утром она летит домой. Она не дописала последнее из взятых ею интервью. Весь материал хранился в виде разрозненных записей в блокноте и в цифровом виде – в телефоне. Потребуется несколько дней для того, чтобы привести все это в порядок и подготовить к публикации. Ни одна из статей не казалась ей особенно интересной. На то, чем она действительно хотела заняться, – на расследование взаимоотношений в семье Сёдерстрём – у нее просто не хватило времени.
«У преступления всегда есть мотив, даже если он неясен. Убийство целой семьи говорит о неслыханной жестокости. Убийцы оставили явное и недвусмысленное предупреждение. Мы не знаем, кто был истинной мишенью этого массового убийства. Себастиан Сёдерстрём был безалаберным транжирой, Вероника Сёдерстрём – успешным и уважаемым адвокатом. Но если никто не задает вопросов, то на них никто и не отвечает. Сюзетта растворилась в тумане 30 декабря прошлого года. Может быть, с ней произошло нечто худшее, чем убийство».